Краткая история "Европеаны"
© Екатерина Бобракова-Тимошкина, 2006.

Автор книги "Европеана. Краткая история двадцатого века", вышедшей в 2001 году в Чехии, с 1985 года живет в Париже. Француз по матери и чех по отцу, он в совершенстве владеет обоими языками. Оуржедник редактирует рубрику о литературе в ежеквартальном журнале "L' Autre Europe" ("Другая Европа"), пишет словарные статьи для чешской "Encyclopedic Universalis" и "Словаря литературных произведений", выходящего в издательстве "Robert Laffont". Ему принадлежат многочисленные переводы как с французского языка на чешский - Б. Виан, С. Беккет, Ф. Рабле (за перевод с французского его "Пантагрюэлического предсказания" ("Pantagrueline Prognostication") в 1995 году Оуржедник получил премию Иозефа Юнгманна, ежегодную награду Общества переводчиков Чехии за лучшие переводы), Р. Гари и др., - так и с чешского на французский (В. Ванчура, Б. Грабал, поэзия В. Голана, Я. Сейферта, Я. Скацела, И. Груши). В чешской среде Оуржедник блеснул еще в 1992 году благодаря ставшему библиографической редкостью и выдержавшему три издания (последнее - 2005) словарю чешского арго и обеденной лексики "Черновая тетрадь чешского языка" ("Smirbuch jazyka ceskeho").

Он также автор путеводителя по библеизмам (метафорам, поговоркам и пословицам) "Нет ничего нового под солнцем" ("Aniz jest со noveho pod sluncem", 1994), трех поэтических сборников - "Или" ("Anebo", 1992), "Скажу ли" ("Nerkuli", 1996), "Дом босого" ("Dum boseho", 2004), экспериментального биографического эссе "Год двадцать четыре" (1995), исторической новеллы "Удобный момент, 1855" ("Prihodna chvile, 1855", 2006) и пр.
О "Европеане" сразу заговорили критики и литераторы, и она стала "Книгой года", заняв первое место в анкете газеты "Лидове Новины". Критики написали, что "Европеана" жанрово неоднозначна, что она сочинена в духе абсурда и бурлеска, что это пародийная антиутопия или провокационная экспериментальная проза, балансирующая на грани беллетристики и эссеистики, или - проще - странная книжка.
В этой странной книжке были нарушены многие правила грамматики и пунктуации, например, пропускались тире, двоеточий не было вовсе, а еще там слишком часто употреблялись сочинительные союзы, а то, что, по Розенталю, полагалось писать с прописной буквы, автор часто писал со строчной. С прописной буквы писались названия организаций и стран, а со строчной - названия исторических событий, потому что именно строчные буквы помогали увидеть в этих названиях то, что раньше загораживали прописные.

Еще было непонятно, зачем автору сложные слова, такие как милленарианизм (вера в тысячелетнее правление Христа), или энграмма (материальная основа памяти), когда то же самое можно сказать гораздо проще, или "умные" слова, такие как гипергражданин, и некоторые спрашивали его об этом, но он только огорчался и отвечал, что читатель не дурак и сам во всем разберется.
Сам Оуржедник, если уж высказывался о "Европеане", то говорил, что она задумана как стилистический эксперимент, и двадцатый век в ней - прежде всего риторическая фигура, а не реальное время с настоящими радостями, бедами и горестями. По словам одного из критиков, Властимила Гарла, автор исследует язык как проявление коллективной памяти, а если и существует какая-то историческая правда, то искать ее следует в первую очередь в языке. И поэтому так важны лозунги и клише, прописные и строчные буквы и термины, и пометки на полях, которые автор использовал в книге в большом количестве. И двадцатый век предстает перед читателем не как последовательность исторических событий, а как переплетение исповедей и убеждений, лозунгов, символов и концепций.

А известный чешский философ Вацлав Белоградский написал, что "Европеана" - повод задуматься о попытках оптимизировать человека на протяжении всего двадцатого века и их крахе, и что туда им и дорога, и был прав. А другие критики отмечали, что память, история, о которых много говорилось в книге, а также весь двадцатый век, есть в сущности риторическая фигура и фикция, раз его так легко могла отменить катастрофа информационных систем, которую приравнивали к концу света. Еще говорили, что "Европеана" - это постмодернистское произведение о разочаровании западного общества в самом себе, и что двадцатый век был многообещающим, но при этом одним из самых чудовищных в истории человечества, и что цинизм автора - наиболее подходящее средство для истинно гуманистического описания.
Но многие люди просто читали "Европеану" и смеялись, а некоторые читали и плакали. И остроумная и ироничная книжка Патрика Оуржедника стала популярной, и если сложить в стопку весь тираж ее первого издания на чешском языке, то она почти сравнялась бы по высоте с главным зданием Московского университета и оказалась бы выше гостиницы "Украина". И вскоре ее автору дали литературную премию, а книжку перевели на двадцать один язык, и на русский тоже.

Екатерина Бобракова-Тимошкина
Краткая история "Европеаны"

© Екатерина Бобракова-Тимошкина, 2006.

Текст страниц 80 - 85 из книги Патрика Оуржедника "Европеана. Краткая история двадцатого века"

расистом называли человека, который опасался, что смешение рас поставит под угрозу особенности белых и подточит генетический потенциал, позволяющий белым шагать во главе человечества. Люди, которые не любили евреев, были не расистами, а антисемитами, потому что евреи, строго говоря, считались не неполноценными, как негры, индусы и цыгане и т. д., но скорее ошибкой природы. Слово антисемит появилось в конце девятнадцатого века и означало человека, который не желает, чтобы евреи захватили мир, и призывает сограждан к сопротивлению. Расизм стал важной социальной проблемой после второй мировой войны, потому что в богатых европейских странах поселились крупные национальные меньшинства, которые общество должно было абсорбировать. Существовали две политические модели абсорбции национальных меньшинств, интеграция и ассимиляция, и интеграцию осуществляли страны, которые верили, что в гражданском обществе могут сосуществовать различные культурные модели и что их лучше не смешивать друг с другом и сохранить особенности каждой из них, а ассимиляцию осуществляли страны, которые верили в универсализм и считали, что существуют высшие общественные интересы, которым этнические и культурные особенности должны подчиняться. Долгое время казалось, что ассимиляционная модель имеет больший успех, чем интеграционная, потому что в странах, которые ее проводили, не было расовых конфликтов, как в Англии или Америке, но в конце века, когда стали говорить о глобализме и мондиализме, универсализм вышел из моды, и каждый хотел быть самобытным, гордиться своей расой, но не в смысле расы, а цивилизации, жить в соответствии с традициями, возвращаться к корням и т. п.
Секс в двадцатом веке стал в Европе очень важным, важнее религии и почти столь же важным, как деньги, все хотели заниматься сексом всевозможными способами, и некоторые мужчины натирали свой половой член кокаином, чтобы продлить эрекцию, хотя были запрещены все возможные способы применения кокаина. А после второй мировой войны в фильмах стали появляться сцены, в которых герои занимались сексом, что до той поры считалось неуместным, потому что многие люди еще верили в Господа Бога, а секс в большинстве случаев изображался намеками, так, что показывали постель, часы, небо или вдруг внезапно темнело. А женщины все время хотели оргазма, и мужчин это нервировало, у них появлялись проблемы с эрекцией, они пробовали различные афродизиаки и ходили к психоаналитикам, чтобы понять, в чем же дело, не пережили ли они в детстве какую-нибудь травму, о которой они не знают. Психоанализ придумал в 1900 году один венский невропатолог, который хотел изучать психические процессы и определять 

субъекты при помощи бессознательного и считал невроз, истерию и т. п. симптомами сексуальных травм, пережитых в детстве, и придумывал для этого новые методы и термины, такие как коррекция наслаждения, высвобождение из смеси, цензура, эго, суперэго, либидо и комплекс, который мог быть кастрационным или эдиповым. В 1938 году он бежал от нацистов в Лондон, а четыре его сестры умерли в концлагере. А когда пациент узнавал, почему он угнетен и нервозен, ему сразу же легчало, потому что это было нормальным. Коммунисты говорили, что люди, живущие в коммунистическом обществе, не нуждаются в сексе, потому что наибольшую радость человек должен получать от хорошо выполненной работы, тогда как в капиталистическом обществе люди не получали радости от своего труда, потому что их эксплуатировали, и поэтому они использовали всевозможные субституты. Еще они говорили, что без классового сознания секс не может приносить удовлетворения, даже если будет продолжаться бесконечно. Коммунисты опасались, что если люди будут ходить на психоанализ и применять субституты, то это поставит под угрозу целостность социалистического лагеря. Еще они не хотели, чтобы люди читали упаднические книжки, носили кричащую одежду и эксцентричные прически, жевали жевательную резинку и т. п. Жевательную резинку придумал один американский аптекарь, и в Европе она стала продаваться в 1903 году, но наибольшее распространение получила в пятидесятые - шестидесятые годы. Жвачку жевали большей частью молодые люди, которые тем самым выражали свое отношение к обществу, а пломб в зубах еще не имели.
В пятидесятые годы герои фильмов занимались сексом главным образом среди колосьев, потому что хлебные поля символизировали молодость и новую жизнь, предстоящую молодым героям, и ветер колыхал колосья, и на горизонте заходило солнце, и у женщин вздымалась грудь, а в шестидесятые годы герои фильмов занимались сексом в морском прибое на берегу океана, потому что это было романтично, песок прилипал к их коже и были видны их ягодицы, и над водой поднималась дымка. В шестидесятые годы возникли и первые порнографические фильмы, герои которых почти беспрерывно занимались сексом в различных местах. А в журналах для юных девушек опытные редакторши объясняли, как правильно делать фелляцию и т. п. А в журналах для юношей опытные редакторы объясняли, как избежать преждевременной эякуляции и как надеть презерватив, не привлекая излишнего внимания. А рекламные агентства придумывали рекламу презервативов и раздумывали, как привлечь внимание молодых зрителей, и одна компания придумала рекламные ролики, где...

Текст страниц 47 - 49 из книги Патрика Оуржедника "Европеана. Краткая история двадцатого века"

Со временем большинство верующих признали, что Библия скорее символична, нежели научна, и что с сотворением мира все не так просто, но это не имеет значения, потому что Библия, в сущности, аллегория, а аллегория есть ключ к миропорядку и судьбе человечества, и что все подчинено одной всевышней власти. И что за всем этим наверняка что-то стоит. Некоторые создавали секты и верили во всевозможные вещи. Одни провозглашали, что человек может стать богом, верили во всеобщее воскрешение и составляли генеалогический архив, чтобы все знали, кто есть кто, когда оно произойдет. Другие не ели мяса, не пили спиртного, не курили и ожидали скорого прихода Христа, и им не терпелось попасть в рай, а иные верили, что в каждом человеке есть потаенный свет и что если они будут много медитировать, то Святой дух в них этот свет зажжет. Самыми известными были Свидетели Иеговы, пятидесятники и амиши, которые не признавали электричества, пользовались керосиновыми лампами, ходили в черной одежде и говорили, что технический прогресс ведет к отдалению человека от Бога, а отдалить человека от Бога - цель Антихриста, который хочет убить в человеке душу. Свидетели Иеговы в бессмертие души не верили, но верили, что после смерти вернутся на землю и будут жить в вечном блаженстве и что вместе с ними вернутся двадцать два библейских патриарха, для которых после войны был построен большой дом в Калифорнии.

И что люди забудут земные языки и будут общаться силой веры и мысли. А в конце столетия распространились апокалиптические секты, которые хотели приблизить Апокалипсис и построить новый, лучший мир, куда смогут попасть только те, кто вовремя прозрел. И чем больше убывало христиан, тем больше становилось людей, которые верили, что какой-то бог существует, но нужно искать его не в христианстве. А иные люди верили, что жизнь на земле или по крайней мере человек возник в результате вмешатель ства неземных сил, что какие-то инопланетяне когда-то давно приземлились на Землю и разбрызгали в атмосфере кислород или оплодотворили обезьяну, чтобы могло возникнуть разумное существо. А в 1954 году один американец придумал сайентологию. И говорил, что сайентология это единственный истинный путь к свободе и что он может освободить все человечество. Еще он говорил, что мир сотворил не Господь Бог, а люди. Они сотворили его когда-то давно, в то время, когда все люди были еще бессмертными духовными существами. Потом произошло несчастье, и люди потеряли свое могущество и дегенерировали настолько, что забыли, что они бессмертные духовные существа. Но сайентология может освободить их от оков материи, пространства и времени и помочь обрести утраченное осознание самих себя, а тем самым и утраченную власть.