В Издательстве Ивана Лимбаха вышла, наверное, самая важная поэтическая книга этого года: первый за несколько лет сборник Александра Скидана с постобериутским названием "В самое вот самое сюда. Стихи 2020-2023". Можно читать ее как шараду, которая начинается с названия (в книге, например, довольно большой корпус стихов, написанных вне заданных временных рамок). Можно рассматривать ее как сейсмограф, уловивший все, что произошло с русским языком и российским обществом за отчетный период. 

Этим стихам нечего терять, кроме молчания.  Их почти что  может не быть и поэтому не может не быть. Это стыдная,  замаранная, триггерированная, замусоренная, сорная внутренняя речь интеллектуала — такая вот музыка. Мы знаем стихи, которые растут «из сора», но есть стихи, которые дают себе мужество, совесть и страх расти в сор.

К этому фрагменту из потрясающего предисловия Игоря Булатовского добавить нам практически нечего. Разве только скажем, что в новой книге Скидана с новой бешеной силой разрастается петербургская топонимика, а каждая улица становится уколом или ударом в сердце - читателей и любимых:

                                                     М. Д.

когда липавский пишет «ужас разражается»

                                                         ужас разражается

он пишет это на гатчинской улице

и ты напиши свой комментарий пока не в сети

гатчинская улица стоит вертикально как снег

как строка «ужас разражается»

                                              в исследовании ужаса

поправь в своем комментарии разражается не ужас

а взрыв

4 февраля 2021

Текст. 

Все стихи в новой книге Александра Скидана датированы. Но называть их «хроникальными» так же неверно, как их смысл — «многослойным». Вспомнив любую поэтиче­скую книгу автора, скажем, «Красное смещение», мы поймем: звуковые фигуры, обсуждение проблем континентальной философии и исследование судеб ХХ века — не слои, а, скорее, зацепки. Они требуют не интертекстуального углубления, желательного, но не обязательного, но открытости к большим вопросам, которые надо задавать себе ответственно.

В прежние стихи Скидана цитаты из Беньямина или Арендт вторгались как перволичное письмо. Просто поэтическое письмо, даже самое фигуральное, размывает фокус ответственной речи, а Беньямин или Адорно позволяют сказать «я», сказать что-то лично значимое. В новой книге даты — экспансия как бы наивного письма в профессиональное; вторжение непосредственного наблюдения за происходящим в этот день в обсуждение тех же размышлений Адорно и их актуальности.

Без этого вторжения сборка стихов книги была бы невозможна. Дело не в привязке этих стихотворений к происходящему здесь и сейчас, — наоборот, в возможности сказать «я» лично и громогласно. Это «я» уже не просто значит, оно должно что-то ознаменовать. Личное отношение к происходящему в книге — не просто вменение себе ответственности, но почти выворачивание кожи своего бытия. Поставленные континентальной философией вопросы о насилии, эстетике, социальном суждении здесь не просто остры, а направлены на будущие, ближайшие события. События дат атакуют здесь ожидаемые события ближайшего времени.

Полный текст рецензии. 

Тексты, вошедшие в сборник Александра Скидана «В самое вот самое сюда» при первом прочтении вызывают ассоциации с коллажем благодаря наслаиванию речи авторской и речи чужой друг на друга. Таким образом критики характеризовали и произведения предыдущих лет. Пастиш и насмешка перемежаются с кроткими касаниями тёплых воспоминаний: к примеру, «но стоит на стреме чичкан/ все сцепочки у него на ща/ ща тройка-рысь орешек гурзуф / предлоги объединит» сменяется бережным и уважительным «на линии какой какого острова / скажу тебе прощай» (последнее стихотворение посвящено памяти Владимира Эрля, к творчеству и личности которого автор выказывает нескрываемое почтение).

Стихотворениям, созданным до 2022 года, свойственны короткие «удары» наотмашь, аллитерации, точные фразы, снимающие подогреваемое заранее напряжение. Одна из характерных черт текстов, написанных после 24 февраля – вихревое вращение, вернее, блуждание, выраженное рефренами: «… и таскать его басни в кармане», «… купаются в Крыму», «… читает чёрные тетради». Их смысл – в описании попыток назвать неназываемое, запрещённое к артикулированию, но понятное каждому.

 Рефрен автор открыл для себя в более ранних текстах из сборника «Контаминация» 2020 года: «блокаду сняли и ещё раз сняли // и кинокамеры салюты сняли // и девушки сорочки сняли». К иронической интонации Скидан подводит постепенно, с помощью «водоворота» и многократного обыгрывания различных лексических значений одного и того же слова, в результате чего читатель склоняется к тому, чтобы без сомнений верить всему, что будет сказано далее. Обмана не предвидится, автор не ставит перед собой цели ввести в заблуждение. Вихрь в конечном итоге приводит к исходной точке, что вызывает только любопытство и желание продолжить движение в ткани текстов.

Стихотворения из «Контаминации» и последующие возникали на фоне европейского модернизма и философских сочинений XX века, сдабривались петербургскими реалиями, пейзажами. К примеру, в тексте «когда липавский пишет „ужас разражается“», созданном в 2021 году, ещё не на пороге, но уже по дороге к катастрофе, предугадываемой только очень глубоко погружённым в себя чутким к любому общественному колебанию человеком, Гатчинская улица выступает как неколебимое пространство, неподвластное глобальным изменениям, как убежище, ровно такое, каким стало пространство соцсетей для пользователей. Вертикальность и устойчивость противопоставлены «взрыву», хаотичному и ничуть не менее реальному, чем петербургская улица. Описать же ужас, подержать его в руках на тот момент представлялось непростой задачей, а взрыв – очевидное, материальное, давно знакомое и понятное некому «тебе», юзеру, которому стоит поправить комментарий. Этой традиции Александр Скидан остался верен и после 24 февраля. Так, он сплавляет «мать городов русских», интонации Целана и Рильке, ставшие вынужденно слышными и знакомыми эмигрантские голоса «ты мой вечер у клэр // колено клэр». Сверхцитатность и едкая насмешка сочетаются с желанием смыть с себя мерзкий трупный запах ороговевших, больных слов. Язык и синтаксис уже не подают признаков жизни. Одновременно с этим создаётся впечатление кольца, временной петли, так или иначе приводящей к мучительному повторению уроков из недавнего или совсем далёкого прошлого, которые человечество предпочло не выучить.

Для фиксации во времени автор датирует стихотворения, особенно активно – в 2022. Текст «хотят ли пашен и полей» составлен из отдельных строк песни «Хотят ли русские войны» и написан за пять дней до разразившегося бедствия, на самом краю нормальности. Злая ирония – видеозапись песни на YouTube по требованию Роскомнадзора была заблокирована около двух месяцев спустя. Театр абсурда предварён идеально  ритмичным стихотворением, которое представляется не как затишье перед бурей, а стремление уцепиться за крохи нормальности в нарастающем хаосе. Вместе с Евгением Евтушенко Скидан отвечает на вопрос, ставший после 24 февраля провокационным. «Хотят ли?» Как принято говорить в среде сомневающихся, «не всё так однозначно». Настроение стихотворения можно определить в том числе как тонко-саркастическое. До последнего возможность войны отрицается, столкновение напрямую представляется невероятным, из рода фантастики или фильма ужасов, а создаваемый в прессе образ миролюбивого многонационального государства, крепящего «дружбу народов» и интернациональные связи, подаётся как единственно верный. Стихотворение «Хотят ли русские войны» в свое время также служило поддержанию веры в подобные мифы. Тот факт, что привычная рутина невосстановимо рассыпается, отмечен, в первую очередь, выбором строк из Евтушенко. Настойчивое, прямолинейное «и вы тогда понять должны», «пусть вам ответят их сыны». Почти ласковое «на землю грустную свою» «ты спишь нью-йорк ты спишь париж». Объемлющий Землю мирный сон вот-вот обрушится, убаюкивающая интонация последней строки текста выглядит предостережением тем, кто застыл в опьяняющем милом неведении и непонимании. Пробуждение наступит спустя совсем недолгое время, оно окажется страшнее ночного кошмара маленьких детей и болезненнее похмелья.

Интонация на протяжение книги становится всё более страстной. Центральным стихотворением можно назвать «поздно листать новости и фейсбук поздно писать…» Анафора давит с каждым новым «поздно» ещё одну надежду, рушит ещё одно укрытие, будь то отчаянная акция одиночного протеста, любимые книги, возврат в кажущиеся «травоядными» нулевые или ещё более отдалённые времена, рождавшие свободолюбивых прямодушных людей. На 1 марта 2022 года постепенно становится ясно, что ни письмо, ни лозунги, ни прямые обвинения правых и неправых не могут остановить массовые убийства и насилие. Вес теряют любые разумные доводы и глубокомысленные речи, слова «расчеловечивание», «я предупреждал». Остаётся только не озвереть, не задушить себя своей же яростью, смягчить гневное сердце, позволить себе оплакать мертвецов, по-человечески предать их земле. Мобильные крематории в собственном сознании, день и ночь сжигающие добросердечие, участие, сострадание, необходимо немедленно остановить. Это шаг на пути к тому, чтобы не сожрать душу и разум изнутри. Почтение к телу после смерти отличает мыслящих людей от одеревеневших под тяжестью ненависти и горя трупоедов.

остается говорить

перечитай антигону верни нам наших мертвых

я хочу их оплакать

это раньше полиса раньше его насилия и закона 

                                                              закона-как-насилия

это сестра это брат ставшие бездонной могилой

                                                              и обещаньем любви

вот это еще не поздно может быть остановить

                                                              мобильные крематории

похоронить наших детей

Источник

***

перепишу красное вино для тебя
перепишу день плывущий в белом вине
перепишу белое вино и белый стакан
буду пить из двух стаканов
перепишу два стакана и две губы
перепишу губу
красное вино тебе
белое вино и белый стакан
плывущий в двух губах
перепишу двоицу
уходящей в атомную секрецию двойной земли 
лозы новопреставленной
переписавшей красное вино на тебя

Источник

Настрой новой книги Скидана изрядно удивит читателя, знакомого с его предыдущими сборниками. Даже характерные скидановские «Контаминации», сверхцитатные центоны, будучи помещёнными в контекст стихотворений 2022-2023 гг., утрачивают интонацию «усталого пренебрежения», о которой писал когда-то Лев Оборин, и проникаются болью трупного яда, мучительным спазмом омертвелых слов. С другой стороны, сами тексты 2022-2023 гг. (тщательно датированные и расположенные в хронологическом порядке, выступающие в роли летописи современного безумия) рядом с «Контаминациями» неожиданно вызывают ощущение deja vu, временной петли, и узнаваемые приметы современности в них автоматически отсылают к невыученным урокам прошлого.

Полный текст рецензии. 

В этих стихах работают три типа отрицания. Первое – трагическое в мире, отрицающее как бы саму жизнь, что провоцирует второе отрицание: трагическое чувство внутри субъекта, отрицающее его самого (это чувство присутствует в стихах в модусе отсутствия); в ответ на это чувство возникает его отрицание, оно профанируется, субверсируется поэтическими инструментами – экономией букв, краткостью, сарказмом, виртуозностью обращения с языком и культурными референциями. В результате игры этих отрицаний появляются поэтические тексты-существа: автономные от психологического «я», проваливающиеся внутрь себя и ощетинившиеся вовне.

Для того чтобы нащупать переход от указанного типа поэтики к следующему, нужно задействовать то, что условно назовем психофизикой стиха. Речь о некоторой жестово-пространственной механике, которая в стихе создается. Для стихов «до 24 февраля» характерно векторное движение; серия выпадов, приводящая к точному уколу, ему соответствует фразировка в конце некоторых стихотворений, в общем, в них действует фехтовальная жестикуляция. Для стихов «после» характерно скорее кружение вокруг. «Я мыслю кругами, потому что именно так можно увидеть центр», – говорил Мартин Хайдеггер в одной из лекций. Подобно этому устроены многие стихи «после 24 февраля», например, с рефреном «не говори с тоской… но с благодарностью…» и с рефреном «<сделать> то же самое что <сделать> другое». В них ведется некоторая тяжба о целости тождеств и разделенности различий, о мере отдаленности и близости, о существенности оппозиции при ситуации, которая присутствует, но не называется, и которая перестроила и обессмыслила порядок, расстановку, антагонизмы, составлявшие – и продолжающие делать вид, что составляют – плоть реальности. Эта таксономия сущего, выстраивающаяся в некоторое эстафетное кружение, предполагает, но не называет тот центр, который и так понятно, что собой представляет. И еще задействованная здесь логика напоминает то, как Джорджо Агамбен в книге «Оставшееся время» комментирует строчки апостола Павла «имеющие жен как не имеющие, плачущие как не плачущие, покупающие как не владеющие» и т.д. – здесь дезактивируются социальные роли и фундаментальные экзистенциалы, люди продолжают делать то же, что они делали, однако это уже не имеет значения: время после Вознесения и перед Вторым пришествием обессмысливает строительные материалы реальности и обращает людей к тому, что случилось, и к тому, что грядет. Сущее снимается со своих мест и оказывается в подвешенном состоянии.

Полный текст.