Ханс Хенни Янн
Родился в Гамбурге в семье судостроителей. Через его произведения проходит образ морского путешествия как древней метафоры странствия по волнам жизни. В 1915 г., Янн, убежденный пацифист, вместе со своим другом Готлибом Хармсом (1893–1931), с которым в 1913 г. он заключил символический брак, уезжает в Норвегию, где остается до окончания Первой мировой войны. Там он осваивает профессию реставратора оргáнов; пишет свои первые драмы. Вернувшись в 1918 г. в Германию, Янн вместе с Готлибом Хармсом и скульптором Францем Бузе основывают общину художников, музыкантов и музыковедов - Угрино. Искусство, поддерживающее связь между человеком и вечностью, было религией этого сообщества. Община просуществовала до 1935 г., а после ее распада осталось одноименное музыкальное издательство.
К 1930-м годам Янн уже зрелый писатель, автор многих статей по теории искусства. В 1933 г. он с семьей (Элинор Филипс, на которой женился в 1926 г., дочерью Зигне, а также вдовой и сыном умершего в 1931 г. Готлиба Хармса) переезжает сначала в Швейцарию, затем, в 1934 г., в Данию на остров Борнхольм. Здесь на протяжении десятилетия (1934-1946) он пишет модернистский роман «Река без берегов».
Только в 1950 г., вернувшись в Германию, писатель становится сооснователем и президентом Гамбургской академии свободного искусства. В 1951 г. Янна избирают генеральным секретарем немецкого ПЕН-клуба. В 1955 г. - членом- корреспондентом Берлинской свободной академии искусств, а в 1956 г. он получает премию имени Г.Э. Лессинга за вклад в немецкую культуру.
Умер Ханс Хенни Янн от сердечного приступа 29 ноября 1959 г. и был похоронен на гамбургском кладбище в Нинштедтене рядом с Готлибом Хармсом.
Карлхайнц Дешнер. Помнить о Янне!
Путешествие Татьяны Баскаковой на остров Борнхольм осенью 2014 года, после получения специальной Немецкой переводческой премии за работу над первой частью трилогии «Река без берегов» Х. Х. Янна.
Фотография сделана в жилище Томми Херде, хранителя ключей от дома, где писалась «Река без берегов». Бронзовые скульптуры-наброски были сделаны Францем Бузе, одним из трех основателей и руководителей общины Угрино (наряду с Хансом Хенни Янном и Готлибом Хармсом) для так и не построенного храма Угрино.
Таинственная лавка отца Тутайна, часовщика в Ангулеме, возможно, «списана» с круглой борнхольмской церкви, на второй и третий этажи которой ведет узкая винтовая лестница – и на верхнем этаже тоже есть маленькие окошки, порождающие странную игру света и тени. Ханс Хенни Янн полагал, что эти церкви были построены еще в языческие времена.
«Его фигура скользит мимо череды маленьких окон: это двенадцать узких оконных ниш, разделенных двойными колонками и двумя подпирающими стену столбами, но объединенных длинным каменным подоконником, — дивная стена из света и тени. <...> Я все еще сижу на подоконнике. Вдруг замечаю в глубине винтовую лестницу. Взбегаю по ней. Пересекаю пространство мастерской, где на столах разложены части незавершенных часов, каркасы из красиво отполированного желтого металла, в которых будет подвешен хрупкий механизм. Белые сверкающие оси и тысячекратно повторенные зубчики на точно выточенных шестеренках. В нише перед окном — тем, что обращено к улице, — за столом сидит мой отец со своим помощником, пьет вино, ломает хлеб, ест его с черными маслинами» (Свидетельство I).
Работа скульптора Иоганна Боссарда. Как будто бы Хорн и два его «двойника», обращенные к будущему и к прошлому, Тутайн и Аякс..
В одной из бухт похоронен Тутайн, несколько мест на побережье поблизости от дома Х. Х. Янна.
«Сдвоенный дуб, выросший под защитой похожего на дом, почти кубической формы утеса; куст терновника, от старости превратившийся в клубок спутанных ветвей; на заднем плане — стариковское лицо менгира, противящегося течению времени и свидетельствующего о том, что люди еще много тысячелетий назад смотрели на море именно отсюда; на юге — холмы, пославшие на галечный берег, в качестве своих вестников, молодую ясеневую рощу и узкий ручей: всё это вместе составляет картину, которая отныне будет проникнута моими мыслями о Тутайне» (Свидетельство II).
И еще побережье Борнхольма...
«Фон Ухри грезит и наслаждается конной прогулкой. Он видит море справа, поля слева. Непроглядная вечерняя серость смазывает всё отдаленное и добавляет пикантности этому случайному месту: проселочной дороге. Корабль-коляска стремится вперед, как звезда...» (Свидетельство II).
Заброшенная, затопленная каменоломня
«Заброшенная каменоломня, непосредственно возле дороги — так необдуманно, как только возможно, устроенная человеческими руками в этом безмолвном лесу, — была почти целиком заполнена черно-синей водой. Одна-единственная закругленная стена еще поднималась над поверхностью воды, позволяя увидеть нутро взломанного холма: гранитное сердце и внутренности этого красивого тяжелого ландшафта. Над стеной виднелись остатки леса: высокие сосны, сцепившиеся кронами из покрытых красноватой корой ветвей и пышной, игольчато-кристаллической зелени. Растительная жизнь уже отваживалась продвигаться от краев пруда в сам этот новый водоем. Полосы наполовину увядшего камыша поднимались в неглубоких местах по его краям; мясистые растения — зеленая ряска, лягушечник, водяные лютики и даже несколько полусгнивших листьев желтой кубышки — свидетельствовали о том, что Природа уже начала истреблять отвратительные следы присутствия человека. Эту руину горы уже снова с нежностью обнимала та воля, что созидает леса и воды» (Свидетельство II).
Томми Херде ведет Татьяну Баскакову к Гранли, дому Х.Х. Янна – по заросшей дороге, через его землю, на которой он сажал деревья.
Каменная ограда на участке Х.Х. Янна
«Тут-то мне и пришло в голову, что мы могли бы продолжить работу над созданием каменного ограждения вокруг выгона, а если повезет, то и завершить эту стену.
Теперь Стен Кьярвал от четырехугольной каменной насыпи, расположенной возле колодезной шахты, перевозит самые большие обломки сюда. Аякс помогает ему грузить их на повозку-бестарку или на санки для перевозки камней. Оба они идут пешком вслед за лошадьми: спускаются с пустынного плоскогорья в низину. Я взял на себя роль строителя: орудую железным ломом, выкладываю фундамент, слежу за прямизной линий. Камни средней величины я поднимаю и укладываю на место сам, а с более крупными мне помогает Аякс; самые большие должны служить цоколем, и тут уж Стен Кьярвал приходит нам на помощь. <...> Дни опять стали теплыми. Солнечный свет перемешан с туманом; оттого он кажется золотистым и мягким. Верхушки деревьев — как остроконечные церковные башни. Ржаво-красная листва скоро опадет. Восхитительное ощущение: когда ты прислоняешься, выбившись из сил, к каменной стене. Я чувствую, что улыбаюсь» (Свидетельство II).
Дом Х. Х. Янна
«Узкий длинный дом. Надежная защита от зимы. Потолок из балок с тройным настилом не пропускает внутрь ледяное дыхание, проникающее через черепичную крышу. — Это наш дом, наше жилище. Три комнаты, с окнами на восток и на юг. Кухня, кладовая для корма, конюшня и гумно; длинный коридор расположен с северной стороны, он соединяет все помещения. Входная дверь выходит на юг; дверь конюшни — на север, она обращена к лугу. Таким дом возник тогда. Таков он и сегодня» (Свидетельство II).
Сундук в гостиной, где хранились бумаги общины Угрино. В романе в чуть большем сундуке была спрятана мумия Тутайна.
«Он представился: „Кастор“. Я испытывал безграничный стыд, потому что дрожал всем телом. Но он воспринял это как нечто самоочевидное — что я настолько ошеломлен. Я провел его в гостиную, предложил сесть. Он сказал, что устал; огляделся в комнате, заметил сундук, в котором погребен Тутайн, подошел к нему и во весь рост на нем растянулся. <...> Он, казалось, спал. Я только теперь внимательно его рассмотрел. Он лежал на ящике и был похож на мертвеца. Как Тутайн в гробу, так он лежал на крышке гроба. Волосы — каштановые и густые, как у Тутайна. Лицо нераспознаваемо: покрыто толстым слоем белой пудры или театрального грима. Ресницы позолочены, брови и губы небрежно подкрашены зеленым. Руки, в белых перчатках, не разглядеть» (Свидетельство II).
Комната дочери Х. Х. Янна – Зигне Янн-Треде – и ее мужа, композитора Юнгве Треде, на первом этаже
«— Хорошую комнату вы мне предоставили, — сказал он [Аякс], уже поднимаясь, чтобы пройти к себе. — Просторную и уютную» (Свидетельство II).
Еще одна комната в мансарде, где жила возлюбленная Х.Х .Янна Юдит Караш
Татьяна Баскакова и Томми Херде на хуторе Бондегорд, где Х. Х. Янн жил с семьей с 1934-го по 1939 год.
«Только весной, когда снег растаял, мы наконец решились. Купили землю. Этот участок был нами обследован еще в суровые дождливые недели конца зимы. Одинокое плато, в котором ручей и доисторические глетчеры прорeзали долину. На склонах, где утесы покрыты влажным гумусом, растет беспорядочный лес: ясени, грабы, березы, лещина, отдельные дубы; на гребнях — здесь почва скудная и сухая — тянутся к высокому небу темные ели» (Свидетельство II).
Благодарю Аннализе Альбер за сделанные ею фотографии и за саму возможность путешествия на Фастахольм/Борнхольм и «сопредельных» поездок в Люнебург и Страсбург.
Благодарю Томми Хейде, многолетнего хранителя (в прошлом) дома Гранли, за его гостеприимство и готовность показывать нам сам дом и его окрестности.
Октябрь / начало ноября 2014 г.
Татьяна Баскакова
