Удивительная вещь: читая статьи, где подробно разбираются роли и дается оценка уровню мастерства Борисова, ловишь себя на мысли, что чего-то критики — даже лучшие из них — недопонимают. И не потому, что они плохо разбираются в театре, и не потому (упаси бог!), что ты умнее их. Просто тема, выбранная ими, вряд ли вообще доступна для человеческого понимания. Театральное искусство, как и любое другое, трудно, а скорее всего, и невозможно грамотно разложить по полочкам, описать с помощью простого языка, объективно интерпретировать. Оно сродни космосу: его можно воспринимать, им можно наслаждаться, но оно не поддается объяснению.

Вот почему с большим удовольствием читаешь интервью актера, где он (кстати, сам будучи не в силах объяснить, почему его работы так трогают зрителя) говорит о своих ролях и о своем отношении к театру и кино. Суховатый, слегка раздраженный (он вообще не любил давать интервью) стиль речи Борисова помогает нам приоткрыть завесу творческой кухни актера.

Откровением становятся и выдержки из его дневников: Борисов был еще и философом. Причем философом грустным, даже трагическим. Именно в неудовлетворенности собой и в собственном мировосприятии берет начало та боль, которую Борисов пропускал сквозь себя из фильма в фильм, из спектакля в спектакль.

Тираж книги о Борисове всего три тысячи экземпляров. Увы, но любителей клубнички сегодня намного больше, чем любителей подлинного искусства. Зато для ценителей творчества Борисова, да и актерского искусства вообще, данная книга станет замечательным подарком, раскрывающим многие секреты мастера.

©«Санкт-Петербургские Ведомости». Выпуск 005 от 14. 01. 2005