В "Издательстве Ивана Лимбаха" под редакцией Глеба Морева вышло второе, исправленное и дополненное, издание "Дневника 1934 года" великого русского поэта Михаила Кузмина (1872-1936).

Кроме собственно текста дневника и помещенных в приложения мемуарных записей Ольги Гильдебрандт, (художницы, жены спутника Кузмина в последние 20 лет его жизни Юрия Юркуна), в книгу вошли предисловие Морева (один из лучших очерков о Кузмине) и его же комментарии. Они занимают больше половины книги и дают настоящую панораму жизни ленинградских литераторов, актеров, художников и т.д. - круга, уничтоженного в 30-40-е годы. Того круга, в котором Кузмин был знаменит и вместе с гибелью которого для него наступила "полоса непризнания и забвения". Настоящего признания Кузмин не получил и до сих пор - целомудрие его поэзии делает ее малодоступной для того массового "читателя-плаксы", который заведует канонизациями.

Кузмин вел дневник всю жизнь; сохранилось далеко не все; уже изданы тетради за 1905-1915, 1921 и 1931 годы.
(Прим. ред.: Иваном Лимбахом опубликованы - Дневник 1905 1907 годов,
Дневник 1908 1915 годов, Дневник 1934 года)

Дореволюционный дневник, подробнейшая хроника Серебряного века, - это убаюкивающая монотония имен и свиданий, с тоном немножко гимназистки - "грустно, прелестно, мило, весело". Дневники советского времени - другое дело. Вот характерная запись от 19 сентября 1931 года: "Все неопределенно и грозно. А может быть и ерунда" - беспечная интонация Кузмина уже не внутри "родного, милого петербургского мира", а в агрессивном советском антураже приобретает завораживающий героический оттенок.

Но "Дневник 1934 года" - особенный и среди советских тетрадей. Он был задуман не как хроника, а как "течение ежедневного воображения" - здесь смешаны подневные и мемуарные записи и разного рода наблюдения и созерцания. Кузмин видел мир не слитными массами, а разбитым на детали, лица, сцены, картины, и каждый такой - даже самый унылый - фрагмент оценивал, как мы оцениваем произведение искусства: "Вечером в стиле Рембрандта было на дворе под открытым небом жактовское собрание"; или: "Утра всегда имеют какой-то европейский характер, может быть, потому что в Европе рано встают, а у нас валяются до 10-12 часов, только крестьяне имели принужденное изящество вставать в 6 часов"; или: "Италия более всего мне вспоминается или на репетициях Музыкальной Комедии (еще на Невском), когда солнечный весенний день (хотя, в противоположность Италии, там никто петь не умеет), или в парикмахерских. И в шикарных, и в затрапезных.

Там и безделье, и сплетни, и одеколон, и какие-то завсегдатаи, как из комедий Гольдони. Всегда очень жизненно действует. Особенно прежде.

Теперь, со введением мастериц и с женской стрижкой, производимой в мужских залах, все утратилось. Впечатление постной физкультурности и пролетарски сознательного отношения к похабным сторонам флирта лишают парикмахерские игры, а придают им какую-то мрачную чепуху".

В результате книга - несмотря на болезни, страхи, безденежье, забытость, "гепеушников" и "комосомолию" - оказалась неожиданно праздничной и одновременно приоткрыла машинерию той радостной легкости, которая всегда поражает в Кузмине. "Часто приходится играть роль, воображать себе, что "делаешь дело", творишь, "имеешь успех", "ведешь красивую жизнь", чтобы внедрить это в собственное сознание, только тогда и сам будешь верить, и другие поверят.

Легкая, веселая и счастливая жизнь это не безболезненный самотек, а трудное аскетическое самоограничение и самовоображение, почти очковтирательство, но только так жизнь может быть активна и продуктивна".

Кузмин переиграл в жизни множество ролей, но никогда не позировал и не ломался, потому что не боялся чужого взгляда и сам не смотрел на других глазами судьи. Эту странную неподнадзорность существования "Дневник 1934 года" передает, может быть, лучше, чем все другие сочинения Кузмина.


Григорий Дашевский
"Коммерсант-Weekend", № 52(28) от 24.08.2007.

   © Григорий Дашевский , 2007.

Кузмин М. А. Дневник 1934 года. Изд. 2-е, испр. и доп. / Под ред. Г. А. Морева. - СПб.: Издательство Ивана Лимбаха, 2007.- 416с., ил.     О книге на нашем сайте.

Две трети - подробнейшие комментарии, чтение которых не менее захватывает, чем основной текст. Иллюстрирована книга превосходно. Кроме замечательной и разнообразной иконографии действующих лиц (в первую очередь скандальной литературной троицы ХХ в.: М. Кузмин - Ю. Юркун - О. Гильдебрандт, но не забыты и фигуры второго плана) во второе издание вошли лаконично выразительные и превосходно передающие время рисунки нежно любимого друга Кузмина Юрия Юркуна. Не книга - энциклопедия угасания Серебряного века в кафкианской советской действительности тридцатых. И уж совсем душераздирающе в Приложении звучит письмо О.Н. Гильдебрандт от 13 февраля 1946 года к уже расстрелянному Юркуну, где описывается ее жизнь последних лет вкупе с мартирологом друзей и знакомых.
Записи 1934 года не являются дневником в общеупотребимом значении поденных личных впечатлений. У Михаила Кузмина, одного из крупнейших поэтов начала ХХ века, такие записи чередуются с прозаическими фрагментами и отрывками воспоминаний, что делает дневник бесценным документом. Текст имеет четкую структуру - все записи озаглавлены. Вот "Башня" - эти воспоминания тянутся изо дня в день, речь в них о знаменитой Башне Вяч. Иванова, собиравшей художественно-интеллектуальную элиту Петербурга начала века. "Саратовские дачи" - детские воспоминания, столь яркие и свежие, что жаль не доведены до своего "Детства". Религиозные признания, музыкальные пристрастия, замечания о театральной жизни Ленинграда, да просто описания погоды, времени года, самочувствия - все талантливо, живо, интересно. Высокая проза поэта.


Елена Елагина
"Московские новости", 30 ноября 2007.

   © Елена Елагина, 2007.

(Прим. ред.: Иваном Лимбахом также опубликованы - Дневник 1905 1907 годов,
Дневник 1908 1915 годов, Дневник 1934 года)

В сущности, положение драматическое: одинокая, бедная и безнадежная жизнь, продлеваемая только переводами… В дневнике, впрочем, ничего особенно драматического нет. В нем - погода, музыка, другу, любовь (к молодому литовскому литератору Юрию Юркуну), уединенные размышления. Череда мелких событий, впечатлений, заметок и мыслей вперемежку с воспоминаниями… Третий герой дневника - Ольга Гильденбранд, жена Юркуна с 1920 года. Вслед за дневником в книге помещаются ее написанные через много лет воспоминания о Кузмине, о Юркуне и, наконец, письмо к Юркуну, писанное в 1946 году - поразительный, очень запоминающийся и грустный документ.


Ксения Букша
"У книжной полки", № 4, 2007

   © Ксения Букша, 2008.

(Прим. ред.: Иваном Лимбахом также опубликованы - Дневник 1905 1907 годов,
Дневник 1908 1915 годов, Дневник 1934 года)

"Одуванчики. У этих же Шпитальников есть девочка лет пяти, которая ни с того ни с сего стала бояться одуванчиков. Чуть припадок с ней не делается при виде их, кричит, не идет, боится прикосновения".

Тетрадь "Дневника", вошедшая в это издание, сохранилась случайно. Как пишет Глеб Морев во вступительной статье "Казус Кузмина", последняя тетрадь "едва ли не самая драгоценная". Кроме дневниковых записей в издание вошли фрагменты прозы, воспоминаний. Фотографии, обширные комментарии. Иллюстрации к дневнику - рисунки Юрия Юркуна, необходимые детали для понимания личности Кузмина. Заметки Ольги Гильдебрандт - это иной взгляд на Кузмина, литературную среду, на эпоху.

Издание дневника получилось плотным, насыщенным отношениями и человеческими драмами. Сложно и, наверное, не нужно выяснять, какая запись важнее, чья прямая речь звучит убедительнее и отчетливее.


Мария Каменецкая
"Санкт-Петербургские ведомости". 7 сентября 2007.

   © Мария Каменецкая , 2007.

Кузмин М. А. Дневник 1934 года. Изд. 2-е, испр. и доп. / Под ред. Г. А. Морева. - СПб.: Издательство Ивана Лимбаха, 2007.- 416с., ил.     О книге на нашем сайте.

(Прим. ред.: Иваном Лимбахом также опубликованы - Дневник 1905 1907 годов,
Дневник 1908 1915 годов, Дневник 1934 года)

Время и место действия способствуют созданию иллюзии, что на дворе не 1934-й, а, к примеру, 1914-й: примерно половина дневника посвящена пребыванию поэта в санатории. Гулянья, концерты, встречи, сплетни, смешные любови… Для подлинного "серебряного века" маловато творчества, маловато философских споров - Кузмин работает в основном над переводами Шекспира и Байрона, а других поэтов в его окружении в это время было, видимо, мало. О новых хозяевах жизни Кузмин говорит с отчетливой неприязнью, но мало - то ли измучен болезнью, то ли слишком низко их ставит.
Воспоминания о годах творческой юности ("башня" Вяч.Иванова и сам Иванов с Зиновьевой-Аннибал, откровенные рассказы о событиях, легших в основу некоторых повестей Кузмина, масонско-розенкрейцерско-теософские сборища) еще усиливают ощущение, что автор доживает свой век - а настоящая жизнь осталась там, в туманном далеке начала XX столетия.
Впрочем, все это становится понятно при медленном чтении, без которого книга превращается в нагромождение намеков и упоминаний людей, неспециалистам - в массе своей - известных мало. И надо сказать спасибо "Издательству Ивана Лимбаха" - комментарий к дневнику, как и подобает уважающему себя комментарию, превосходит текст самого произведения почти в два раза.


Петр Моисеев,
"Книжная витрина", 14 ноября 2007.

   © Петр Моисеев , 2007.
Кузмин М. А. Дневник 1934 года. Изд. 2-е, испр. и доп. / Под ред. Г. А. Морева. - СПб.: Издательство Ивана Лимбаха, 2007.- 416с., ил.     О книге на нашем сайте.

(Прим. ред.: Иваном Лимбахом также опубликованы - Дневник 1905 1907 годов,
Дневник 1908 1915 годов, Дневник 1934 года)