1100 р.
 

Олег Юрьев (1959–2018) — выдающийся русский поэт, представитель последнего поколения неподцензурной литературы. В двухтомнике впервые собрано воедино его поэтическое наследие. В творчестве Юрьева раскрываются неизведанные возможности русского языка, прошлое поэтической культуры смыкается с будущим. Мир, в котором существует его поэзия, — мир краха утопии.

Вклад Юрьева в современную русскую культуру велик и разнообразен. Его романы и книги очерков стали важным явлением литературы 1990–2000-х годов. Его пьесы идут во многих российских и европейских театрах. Его статьи порождали плодотворные дискуссии. В 1980-х годах он вместе с друзьями основал в Ленинграде литературный проект «Камера хранения», который в разных формах продолжался до 2015 года и был важной частью поэтического ландшафта последних десятилетий. Юрьев много сделал для возвращения в наше культурное сознание забытых имен русской литературы XX века и привлечения внимания к творчеству талантливых авторов новых поколений.

С 1991 года Юрьев жил в Германии, писал также по-немецки. При жизни выпустил 16 книг на русском и 13 на немецком языке (стихи, проза, эссе, пьесы). Его произведения переведены на многие языки. Он стал лауреатом премии имени Хильды Домин (2010); премии журнала «Звезда» (2012), премии журнала «Новый мир» (2013), премии «Различие» (2014); поэтической премии ANTHOLOGIA журнала «Новый мир» (2016); Русской премии (2017).

Издание осуществлено при финансовой поддержке Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации.

Читать электронную книгу на Bookmate: том 1, том 2



«Бывают поэты-алхимики, а тут впервые, может быть, поэт — не алхимик, управляющий смешением и разделением, умиранием и рождением элементов ради философского камня, а сам — этот подопытный мучимый элемент». Елена Шварц 

«Новаторство Юрьева (а он новатор) парадоксально: его стихи — по всем признакам возрожденная архаика, но работают они как действенная — а значит сегодняшняя, новейшая — лирика». Михаил Айзенберг 

«Олег провел половину своей жизни, слишком короткой, в России, а другую половину — в Германии; и, конечно, первая половина всегда оставалась для него определяющей. Он писал главным образом на русском языке — и обмеривал, обыгрывал этот язык на всех его пиках и глубинах, во всей протяженности и со всех сторон; таким своим акробатическим мастерством, столь исчерпывающим освоением языкового пространства он гордился — и по праву! Во второй половине жизни он был двуязычным человеком, и это не мешало ему, а, наоборот, способствовало еще более яркому полыханию его языкового искусства и формотворчества — как, впрочем, происходило и с другими писателями, жившими до него». Барбара Хонигман

«Стихи невероятного формального блеска и мастерства, стихи горя, стихи нелегкомыслия: они мерцают, как крошки, в лесу, в котором мы, его читатели, остались сейчас бродить, кажется, что без смысла. Однако путь сохранен им для нас: можно читать эти невероятные светящиеся, звучащие скопления звуков, трогать их губами: надежды нет, но и смерти нет тоже». Полина Барскова

«Олег Юрьев был одним из первых, кто задумался о том, что у позднесоветского проклятого человека, человека, которого проклинали и распинали на всех углах со времен перестройки, есть грандиозное предназначение, которое он — быть может, против собственной воли — исполнил, и тем в некотором смысле оправдан, что в своей духовной нищете, в тех самых обрушающихся парадных и подворотнях на Колокольной и на Стремянной, в рюмочных и на коммунальных кухнях надышали воздух, которым мы до сих пор только и живы. В последних стихах Юрьева есть это затухающее дыхание жизни, и мне оно бесконечно дорого. Ни у кого из поэтов, пожалуй, не ощущается такого мускульного, артериального усилия по удержанию последнего советского эсхатона, последнего русского языка, который держится и отпускается одним и тем же жестом». Александр Скидан

«Был поэт, которому я поверил — и поверил навсегда, потому что и по стихам, и по всему сразу показалось и подтвердилось, что это живой человек: это был Олег Юрьев. Было понятно, что я ничего не смогу у него перенять и не будет этого позорища эпигонства и преодоления; сейчас я его, как и во все старые годы, перечитываю все время, и мое понимание все растет и растет — именно в его-собственную сторону, в сторону ничью-больше». Василий Бородин

«В стихах каждого десятилетия оставалась его фантастическая виртуозность, ощущение полноправного наследования XVIII веку. Одическая стать, притом что поздний Юрьев — совершенно воздушный, легкий... Я замечал, что поэты, будто предчувствуя уход, пишут о птицах, прибегают к древнейшему анимизму. У Юрьева птиц было много всегда — а еще и зверей, и деревьев в листве, и всякой живой природы, которая будто составляла хор в его хорах. Я счастлив, что, пусть заочно, знал Олега Юрьева. И что он снова возвращается книгами и стихами». Лев Оборин

ISBN 978-5-89059-430-3 (общий)
ISBN 978-5-89059-431-0 (Т. 1)
ISBN 978-5-89059-432-7 (Т. 2)

Издательство Ивана Лимбаха, 2021

Сост. и коммент. Ольги Мартыновой, Валерия Шубинского; Предисл. Михаила Айзенберга

Редактор: И. Г. Кравцова
Корректор: Л. А. Самойлова
Компьютерная верстка: Н. Ю. Травкин
Дизайн обложки: Н. А. Теплов

Обложка, Т. 1 — 440 с. ил., Т. 2 — 464 с.

УДК 821.161.1-1 (081.2) «20»
ББК 84.3 (2 = 411.2) 6-5я44
Ю 85

Формат 70x1001/16
Тираж 1000 экз.
16+