В полуабстрактной прозе Алексея Конакова фенологические наблюдения, метеорологические прогнозы, вопросы домоводства и заботы семейной жизни организуются вокруг одной — отчетливо параноидальной — идеи.

Главный герой не просто чувствует фундаментальную неправильность, «искаженность» окружающего мира, но и твердо знает, кто именно в этой «искаженности» виноват. Апломб безумного «понимания» и тоска от неспособности что-либо изменить соединяются и находят выход в речи — тоже искаженной, сбивчивой, карикатурной и одновременно нежной.

Читать электронную книгу на Яндекс Книгах и Строках и Литрес (возможна оплата картами VISA, MasterCard, Diners Club, JCB). 

Лирический герой этой прозы — нечто среднее между Базаровым и Поприщиным, только не умерший и не сошедший с ума, но поселившийся на окраине Петербурга, обзаведшийся семьей, и созерцающий — из своего нового, откровенно «мещанского» гнезда — мир вокруг: главным образом природу и погоду. У этого героя, разумеется, каша в голове, но есть и «порывы» и «амбиции», и еще он постоянно чувствует некую фундаментальную неправильность мира — неправильность, связанную не с конкретными политическими или экономическими катаклизмами (в тексте нет никакой «актуальности» и «злободневности»), но с чем-то более масштабным и принципиальным, что трудно назвать и ухватить. Наверное, в нынешней ситуации текст может показаться и нездешним, и неуместным, но меня как автора интересовали сугубо языковые проблемы: как изогнуть, повернуть, подоткнуть речь, чтобы она подходила к миру; как вообще говорить по-другому на русском языке.