Подвох «Бранкалеоне» в том, что никакой это не дидактический роман. Скорее это дидактический роман о невозможности дидактического романа. Латробио производит слишком изящный жест, который явно не поняли те, к кому он обращен: наставление на путь истинный имеет столько же практического смысла, сколько поход ослиной делегации к Юпитеру. На всякий аргумент найдется контраргумент, на каждый авторитет сыщется не менее авторитетный муж с альтернативной точкой зрения. И скорее всего, оба наставника приведут свою паству к погибели, потому что выслушан будет всякий раз именно тот, кто дальше от истины и добродетели.

Сейчас Латробио непременно обозвали бы нигилистом. Действительно, он не верит не только в авторитеты, но и вообще в справедливость какой-либо идеологии. Прежде всего — в справедливость всенародных собраний: всякая республика, мышиная или ослиная, для него очевидным образом превращается во власть худших и недостойнейших. И все же есть у скромного и в то же время скандального автора «Бранкалеоне» одно наставление, которое он надеется вбить в головы тех, кто дочитает до конца его поучительный в своей непоучительности труд. Завершается повесть об осле — победителе львов — следующим замечание, не злорадным, а все же скорбным:

«Из сего случая можно вывести, сколь справедливо суждение, что все, производимое насилием, недолговечно».

«Полный текст».