Владимир Иткин.

«Долина Иссы»: болотные чертенята

Про роман нобелевского лауреата Чеслава Милоша, полный лесной нечисти и призраков

«Долина Иссы» поляка Чеслава Милоша, один из лучших романов, изданных в России в ушедшем 2012 году, — магическое (и в смысле магии языка, и магии как таковой) описание лесного местечка в Литве, где полно хмурых селян, зверья и нечистых духов. Повествование льется сонными ручейками, сливается с озером, тонет в закатной дымке, мерцающей в озерной глади, лирика чередуется с жестокостью, тепло овина — с изморозью в болотной гати.
Начинается роман с размеренного описания края: когда-то здесь сверкали ледники, теперь песчаная и каменистая земля, в густых лесах произрастают ели, сосны, березы, дубы и грабы. Осенью, «полной запаха мокнущего льна и доносящегося издалека эха», гусей охватывает беспокойство, а «в лесах слышится музыка охотничьих собак: сопрано, бас и баритон лают на бегу, гоня зверя». Кровли крепких домиков покрыты не черепицей, а гонтом, крепкими деревянными пластинами.
С таким же педантизмом, каким описана флора и фауна, говорится и о нечисти: «Особенность долины Иссы — большее, чем в других местах, количество чертей. Видевшие их говорят, что черт невысок, ростом с девятилетнего ребенка, носит зеленый фрачок, жабо и белые чулки, волосы заплетает в косицу, а в башмаках с высокими каблуками пытается скрыть копыта, которых стесняется. К этим рассказам следует относиться с некоторой осторожностью. <…> Например, их любимая забава — пляски в осетях, пустых сараях, где треплют лен, обычно стоящих в стороне от построек: как же им во фраках поднимать клубы пыли и кострики, не заботясь о сохранении приличного вида?».
Литва — островок язычества в Европе, просуществовавшего вплоть до XIX века. И звери, и нечисть здесь — обычные жители, не сказочные, но и не мифические, просто части одного целого. В этом мире живет мальчик Томаш, его глазами мы и видим деревню: громогласного хасида Хаима; смешную бабушку с носом, сморщенным, как слива; лесника, от беспричинной тоски застрелившего русского солдата в лесной чаще; Магдалену, любовницу ксендза, отравившуюся крысиным ядом и после смерти приходившую к своему возлюбленному, пока селяне, напившись водки, не разрыли могилу и не вонзили в нестлевшее тело осиновый кол.
Чеслав Милош, литовский поляк, впоследствии нобелевский лауреат по литературе, бежал в начале 1950-х из коммунистической Польши, где был объявлен дезертиром и предателем. Он жил в изгнании во Франции, во времена расцвета экзистенциализма и левачества, но держался ото всех течений в стороне, маниакально пытаясь вспомнить и воспроизвести на бумаге деревенский уклад дикой и дремучей польско-литовской глубинки. Позднее он стал одним из лучших друзей Иосифа Бродского. Бродский писал: «Если выпало в Империи родиться, лучше жить в глухой провинции, у моря», Милош предпочел долину Иссы.

©ngs.ru

Там, где вода

Поэзия — дитя языка, поэтому полюбить поэта по-настоящему могут, как правило, лишь его соплеменники — остальным приходится почтительно полагаться на чужое мнение. Именно такая судьба постигла в России величайшего польского поэта ХХ века Чеслава Милоша. Мы, конечно, знаем, что Милошем восхищались нобелевские лауреаты Бродский и Транстремер, что в 1980 году ему самому была присуждена Нобелевская премия по литературе, что его стихи входят в золотой фонд польской поэзии наряду с текстами Мицкевича, Словацкого и Шимборской. Однако для настоящей эмоциональной привязанности всех этих суховатых фактов, согласитесь, мало. Впервые опубликованный по-русски автобиографический роман «Долина Иссы» — единственное крупное прозаическое произведение Чеслава Милоша — дает нам шанс восполнить этот пробел и поверх языковых препон установить с автором отношения персональные и близкие, основанные на собственных, а не заемных впечатлениях.

Несмотря на то что сам Милош именовал свою книгу романом, о жанровой принадлежности этого текста можно поспорить. Медленный, эпически многоплановый текст «Долины Иссы» растекается в разные стороны, образуя, подобно реке, десятки русел и рукавов. Множество этих потоков, речушек и ручейков формирует полный, целостный и самодостаточный мир, который категорически отказывается выстраиваться вдоль классической романной магистрали «пролог — эпилог». Да и центральная фигура книги — девятилетний Томаш, мальчик из польско-литовской шляхетской семьи, оказывается не столько главным героем романа, сколько смысловой осью, вокруг которой весь этот странный, удивительно живой мир вращается.

Исса — сонная, затененная деревьями река — струит свои воды где-то в темной литовской глухомани, а на ее берегах течет жизнь — архаичная, мало изменившаяся со времен Средневековья. Черт, наряженный в чинный немецкий камзольчик, мучает и сводит с ума лесника Бальтазара. Экономка и любовница местного ксендза, девица Магдалена, накладывает на себя руки и становится привидением — не столько зловредным, сколько невыразимо печальным. Оплакивает своих ушедших в армию сыновей бабка Томаша, в то время как дед мальчика увлечен устройством стебля орхидеи и сложной гармонией соцветия резеды. Охотники, раздувая щеки, трубят в рога среди осенних лесов, а в господском саду поспевают яблоки. Ухает ручной филин Томаша, в лесных болотцах кишат гадюки, бьется на снегу подстреленный заяц. В смутном XVI веке горит на костре испанский еретик Мигель Сервет — учитель и кумир дальнего предка Томаша по материнской линии, а в ХХ веке юный бедняк Домчо творит лютое святотатство — на глазах приятелей протыкает кинжалом просфору. Борцы за независимость Литвы подбрасывают в комнату Томаша боевую гранату, по лесам бродят страшные дезертиры, а деревенские девки вальками шлепают белье по речным берегам.

Вселенная Иссы, воссозданная Милошем по воспоминаниям детства (писатель родился и вырос в окрестностях сегодняшнего Каунаса) и по рассказам старших, органично вбирает в себя и людей, и зверей, и птиц, и гадов, и прошлое, и будущее, и растения, и воду, и землю. Поэтичная в самом высоком и серьезном смысле этого слова, проза Милоша обладает всеми достоинствами доверительного и неторопливого разговора, который длится и длится, плавно перетекая с темы на тему и не наскучивая ни одному из участников. Разговора, в ходе которого не влюбиться в собеседника просто невозможно.

©itogi.ru

7 хороших книг нобелевских лауреатов, которые вы не читали. А стоило бы

Единственная книга польского поэта и мудреца Чеслава Милоша, которая хоть как-то соответствует определению «роман». Впрочем, соответствие это довольно условное: сладостно тягучий, многоплановый автобиографичный текст «Долины Иссы» растекается в разные стороны, категорически отказываясь выстраиваться вдоль стандартной романной магистрали «пролог-эпилог». 

Исса — сонная, затененная деревьями река — струит свои воды где-то в темной литовской глухомани, а на ее берегах течет жизнь — архаичная, мало изменившаяся со времен Средневековья. Черт мучает и сводит с ума лесника. Экономка местного ксендза накладывает на себя руки и становится привидением. Оплакивает своих ушедших в армию сыновей бабка главного героя — девятилетнего Томаша, мальчика из польской шляхетской семьи. Охотники, раздувая щеки, трубят в рога среди осенних лесов, в господском саду поспевают яблоки, а борцы за независимость Литвы подбрасывают в комнату Томаша боевую гранату. Жизнь накануне великой смуты ХХ века во всей ее красоте, полноте и многообразии. Кроме того, «Долина Иссы» — один из самых завораживающих образчиков того, что принято называть «прозой поэта».

Жанна Журавлева

Убийство как повод для знакомства

Так сейчас не пишут — первая и неотступная мысль о книге нобелевского лауреата Чеслава Милоша «Долина Иссы». Обидно, но все–таки очень приятно, что этот роман, написанный в 1955 году, перевели с польского на русский только сейчас.

От «Долины Иссы» веет чем–то основательным, чем-то утраченным навсегда. 

Исса — вымышленное имя для родного Милошу Невежиса притока реки Неман. В долине Иссы почти все одержимы. Любовью. Национализмом. Собственным великовозрастным дитем. Бесами. И главный герой Томаш одержим — птицами. «Люди считают птиц мелкой деталью,

этакой движущейся декорацией, и едва удостаивают вниманием — между тем как, оказавшись вместе с такими земными чудесами, они должны всю жизнь посвятить единственной цели: вспоминать выпавшее им счастье». Чайки–истерички, беспалые голуби, всеядные кряквы — эти отравленные го-

родом существа вызывают у большинства из нас отвращение или жалость. Какое там счастье. Мы уже не замечаем, как с городских фасадов улетают ангелы. 

Герои Милоша черпают наслаждение из самых простых источников: и молятся, и мочатся они с одинаково сильным удовольствием. Чтобы научиться так чувствовать жизнь, захотелось уехать в какой–нибудь медвежий край. Остановили откровения одного якутского журналиста: «Там у нас такая глушь — все в Интернете сидят».

Милош писал роман в начале 1950–х, когда оставил польскую дипломатическую службу во время командировки в Париж и стал «невозвращенцем». Он

оглядывается на несколько десятилетий назад, в свое детство, которое пришлось на 1910 – 1920 годы. При этом «Долина Иссы» автобиографична только отчасти. Милош отскоблил повествование от войны, которую сам прочувствовал сполна, но идеального мира не создал.

Например, поводом для знакомства Томаша с пернатыми, которых он считает идеалом красоты, является охота. Птичек, конечно, жалко, но по–другому уже не сблизиться. В отдаленном приближении книгу можно назвать романом воспитания. Язычество — христианство, Литва — Польша, ес-

тество — культура — вот те точки, между которыми все время раскачивается роман.

Милоша сравнивают с Аксаковым, Набоковым, Тургеневым, Буниным, Львом Толстым, Прустом. Но всякое сравнение однобоко, и Чеслав Милош из таких сопоставлений выскальзывает, как водяной уж, убить которого — значит навлечь на себя беду.

©Деловой Петербург

Милош написал повесть о счастливом детстве в отрезанной от мира речной долине между Польшей и Литвой, куда грохот войн и революций доносится дальним, почти нестрашным гулом. Гораздо слышнее здесь плеск рыбы в черной, глубокой реке, стук падающих на землю яблок, щебет ласточек, девичьи песни на вечерках и шипение гадального воска. В книгу польского классика Чеслава Милоша, впервые (и безупречно) переведенную на русский язык, погружаешься с наслаждением, чтобы плыть медленно, не спеша. Обстоятельные описания дома и сада, рыбалки и молотьбы, церковных праздников, мальчишеских игр и шалостей, первых невзгод и вместе с ними нарождающихся первых сомнений – все это создает ощущение радости, свежести, света, которые мы встречаем в лучших летописях детства, от Аксакова до Алексея Толстого.

©psychologies.ru

«Исса — река черная, глубокая, с ленивым течением и берегами, густо поросшими лозняком; кое-где ее поверхность еле видна из-под листьев водяных лилий; она вьется среди лугов, а поля, раскинувшиеся на пологих склонах по обоим ее берегам, отличаются плодородной почвой».

В старом поместье на берегу реки Исса живёт мальчик Томаш. Играет с деревенскими мальчишками, ездит в гости к соседним фермерам, ходит со взрослыми в церковь и на охоту, слушает рассказы о своих предках, ловит рыбу, читает старые книги, изучает живой мир долины, думает о сложных вопросах жизни.

Иногда из-за плеча мальчика незаметно высказывает автор, куда более знающий  и мудрый, и разъясняет те вещи, которые вызывают у мальчика недоумение: почему люди в долине говорят на разных языках, почему некоторые крестьяне ненавидят его семью, о чём так горячо и страстно говорит в своих проповедях местный ксендз?

В долине Иссы продолжает тихо и внешне незаметно бурлить древний конфликт между литовцами и поляками, отягощённый социальным противостоянием: паны – поляки, крестьяне – литовцы. И многие из них чутко прислушиваются к идущим с востока идеям о социальном равенстве и революции против эксплуататоров. А паны, в свою очередь, всё никак не могут забыть о былой шляхетской гордости, о своём аристократическом и этническом превосходстве. Впрочем, тихая и спокойная жизнь в долине успокаивает буйные нравы, и дело редко заходит дальше злых взглядов, шепотков по углам и высокомерных речей потомков аристократов.

Река уносит все противоречия и разногласия, и лишь немногие вспоминают о том, что когда-то в этих местах бушевали споры сначала между язычеством и христианством, затем между разными ветвями христианства. Всё это унесло бурным потоком, и крестьяне, хотя и крещённые, и наставленные в вере, и регулярно посещающие церковь, всё так же соблюдают древние обряды в слегка изменённом виде. А от великого противостояния между католичеством и кальвинизмом остались только несколько старых книг, которых кроме Томаша всё равно никто не читает.

Ни Первая мировая война, перевернувшая вверх тормашками всю Европу, ни последовавшая за ней война с Россией толком не затронули это мирное, идиллическое существование. Да, для семьи Томаша, вовлечённой по своему положению и происхождению в перипетии польской политики, это время было серьёзным испытанием, но для крестьян, слившихся с природой, живущих так же плавно и размеренно, как река, текущая через их долину, все эти события остались чем-то внешним, не меняющим ход их жизни.

События романа складываются в несколько историй с незатейливыми сюжетами. Мелодраматический любовный треугольник (фермер, служанка и панна), отчаяние лесника, медленно спивающегося и сходящего с ума от гложущего чувства вины и безнадёжности, деревенский стихийный ницшеанец, бунтующий против Бога, история о красавице, которая покончила с собой, а потом начала являться крестьянам и пугать их до полусмерти, пока они не раскопали могилу и не вбили ей осиновый кол в грудь.

Впрочем, главное в «Долине Иссы» не сюжет, куда важнее та плавная, неспешная, завораживающая интонация, с которой книга написана. Читая её, словно растворяешься в болотистой почве, текущей реке, крестьянском смиренном спокойствии, которого нам так не хватает в наши суетливых городах. Ощущаешь, что есть где-то далеко... неважно, в другой ли стране, в другой ли исторической эпохе или же вовсе только в фантазии Чеслава Милоша... есть где-то другая жизнь с другим ритмом, другими отношениями между людьми. Жизнь, в которой думаешь не о том, где найти денег на очередной платёж по кредиту, а о чём-то настоящем, важном, глубоком. Жизнь, в которой не надо по чайной ложке в час двигаться в тоскливых пробках или задыхаться в душном, набитом людьми вагоне метро.

Эту книгу можно и даже нужно использовать как лекарство от стресса. Приходишь с работы  злой, усталый, разочарованный жизнью. Раскрываешь «Долину Иссы», читаешь, допустим, сцену утиной охоты и вот уже печали и заботы становятся такими неважными, такими преходящими. Как будто прикасаешься к вечности, пьёшь вечность, дышишь вечностью. Как будто садишься в лодку и плывёшь куда-то вдаль, по бесконечной водной глади и с тихой улыбкой смотришь по сторонам, а там всё тянутся и тянутся поросшие лозняком берега, плодородные поля и луга долины реки Иссы.

©kbanda.ru

Ольга Костюкова

Остановить мгновения

На русский язык переведен лучший из романов нобелевского лауреата Чеслава Милоша, всемирно известного поэта и прозаика, прожившего непростую жизнь диссидента и лишь спустя долгое время изданного у себя на родине, в Польше. Альбер Камю, искренне восхищавшийся романом «Долина Иссы», сравнивал его с трилогией Толстого «Детство. Отрочество. Юность». Автобиографическая книга Милоша впервые была издана во Франции. Позже по роману сняли фильм, и Милош стал одним из авторов сценария. В этом автобиографическом произведении писатель вспоминает о далеком детстве, прошедшем в глухом провинциальном местечке на границе Литвы и Польши.

Описывая с невероятной художественной силой, казалось бы, простые, едва ли не бытовые подробности, Милош добавляет в общую картину философско-созерцательные моменты, придающие происходящему совершенно иной ракурс: «Если бы можно было бы остановить одно мгновение происходящего на всем свете, заморозить и смотреть, будто оно в стеклянном шаре, отрывая его от мгновения «до» и мгновения «после», превратить линию времени в океан пространства...» Поиски истины, которыми в меру своего понимания и мироощущения заняты многие персонажи романа, приобретают у Чеслава Милоша глобальный, вселенский характер. Как и оценка, казалось бы, локальной борьбы со злом.

©profile.ru

Ольга Логош

В Петербурге представили "Долину Иссы"

25 мая в Петербурге, в Музее Анны Ахматовой, был представлен роман Чеслава Милоша «Долина Иссы». Первый русский перевод главного прозаического произведения поэта выпустило Издательство Ивана Лимбаха, публикующее малоизвестные в России тексты выдающихся европейских писателей. В частности, издательство охотно печатает польских авторов. При поддержке польского Института книги вышли в свет эссе Збигнева Херберта, дневники Витольда Гомбровича, а недавно была напечатана уже третья книга Мариуша Вилька.

В вечере приняли участие директор Польского института в Петербурге Цезарий Карпинский, секретарь Милоша, исследователь его творчества Агнешка Косинская и переводчик, член редакции «Новой Польши» Никита Кузнецов. Все ждали Томаса Венцлову (он написал послесловие к роману), но визовые проблемы помешали ему приехать. Вела вечер главный редактор Издательства Ивана Лимбаха Ирина Кравцова.

Цезарий Карпинский напомнил, что прошлый год, когда отмечалось столетие со дня рождения поэта, был объявлен в Польше и Литве Годом Милоша. В Петербурге с юбилеем было связано немало событий, от вручения премии «Балтийская звезда» до издания новых переводов стихов и эссе. «Мы очень рады, что именно в России был такой отклик!» — подчеркнул Карпинский.

Об истории создания «Долины Иссы» рассказала Агнешка Косинская. Хотя Милош считал эмиграцию крайним шагом, в 1951 г. он всё же принял решение остаться в Париже. При поддержке редактора «Культуры» Ежи Гедройца он написал книгу «Порабощенный разум» (по-русски — в пер. Владимир Британишского), в которой проанализировал механизмы воздействия коммунизма на интеллигенцию, однако продолжал оставаться в угнетенном состоянии духа и, главное, не мог писать стихов. Летом 1953 г. Милош задумал «Долину Иссы». Работа над романом стала своего рода «автотерапией» — помогла автору забыть о судьбе изгнанника и найти свое место в новой реальности. Именно эта книга стала переломной в его творчестве.

Почти у всех персонажей книги есть реальные прототипы, заметил переводчик Никита Кузнецов. В романе очень много автобиографических деталей — например, в нем в точности описано родовое поместье Милоша в селении Шетейне (лит. Шетеняй) в самом сердце Литвы, в долине реки Невяжи (Невежис). В детстве Чеслав часто убегал в сады и поля, знал латинские названия всех водившихся там птиц. Первозданность тех дней автор воссоздает в книге — она «просто насыщена этим счастьем», заметила Агнешка Косинская.

По словам Никиты Кузнецова, он начал переводить роман для себя — и «переводил книгу гораздо дольше, чем Милош ее писал». При переводе ему пришлось решать довольно сложные задачи. К примеру, действие романа происходит в многокультурной среде, где бок о бок живут литовцы, поляки, евреи. Многоязычие, конечно, отразилось в тексте книги: встречаются литовские слова и реалии, звучат народные песни на местном польском диалекте... К тому же главный герой Томаш Дильбин, как и Милош, принадлежит к литовской шляхте, которая давным-давно полонизировалась.

По словам переводчика, «Долина Иссы» написана поэтической прозой, и он стремился передать внутренний ритм, дыхание текста. Никита Кузнецов даже поехал в Шетеняй и встретился со старожилами, которые помогли ему прояснить смысл некоторых слов и выражений.

В романе автор погружается во время, как в воду, всё глубже, возвращается к началу жизни. Как и всякий биографический роман — это биография души, припоминаемая благодаря памяти о внешних деталях. Милош тщательно выписывает внешнюю канву впечатлений, помогающих понять, как именно человек становится тем, что он есть. И — что он есть?

Мир детства сам по себе мистичен. Каждая вещь и деталь еще не стоит в ряду других похожих вещей и деталей, но чудится единственно существующей, вне рядов и сравнений. Необычность и крупность каждого впечатления подчеркивает и совершенно ясный, точный язык, не заборматывающий, не сливающий все впечатления в один поток, а, наоборот, выхватывающий каждую деталь, придающий всему достоинство мифа.

Мир «Долины Иссы» часто кажется дремучим и туманным. Черти, призраки, покойники, приходящие к живым во сне и наяву. Присутствие таинственных сил как бы само собой разумеется в этом мире. Казалось бы, это традиционная часть описания мальчишеского мира, как в «Томе Сойере», где страшные истории, которыми делятся герои, вызывают лишь улыбку. Но у Милоша эта тема связана с рассуждением о жизни и смерти, с религиозными переживаниями: «Как это возможно, что, обладая телом, теплом, ладонью, пальцами, я должен умереть и перестать быть собой?»

Одна из важнейших для автора тем — принадлежность героя к нескольким языкам и культурам. Польша и Литва — не две среды, а две части сердца и самоощущения героя. Это не разорванность — скорее дар. Возможность почувствовать себя обладателем вдвое большего богатства, чем обычно выпадает человеку. Поэтому автору так важно запечатлеть момент, заронивший в сердце героя «...будущее недоверие, когда в его присутствии слишком много рассуждали о гербах и знаменах».

В послесловии Томас Венцлова замечает: «“Долина Иссы” (...) продолжает опыт польской региональной прозы. В чем-то она перекликается с книгами «усадебного реализма», такими как романы Юзефа Вейссенгофа и Марии Родзевичувны, хотя значительно превосходит их по качеству». Прочитав французский перевод книги, Альбер Камю сравнил ее с романом Льва Толстого «Детство. Отрочество. Юность». На самом деле у «Долины Иссы» мало общего с трилогией русского классика. В отличие от монологического повествования Толстого, эта проза полифоничностью и какой-то отстраненностью характера героя напоминает скорее «Взгляни на дом свой, ангел» Томаса Вулфа.

После того как роман был представлен, гости ответили на вопросы публики. На вопрос, как Чеслав Милош относился к русской литературе, Косинская ответила: он преподавал славянскую литературу в Калифорнийском университете в Беркли. Рассказывал студентам о текстах Достоевского, об идеях русских религиозных мыслителей... Его занятия были настолько популярны, что Милошу предложили прочесть курс публичных лекций о Достоевском.

«Милош был увлечен русской литературой, но считал, что ямб — большая опасность при переводе с польского на русский. Он слишком силен!» — заметила Агнешка Косинская. Ведь, в отличие от русской силлабо-тоники, польское стихосложение основано на совершенно иных принципах. Писатель стремился контролировать переводы своих текстов: переводил стихи на английский, проверял переводы на русский... Милош не хотел, чтобы его стихи звучали слишком приглаженно, «музыкально».

В заключение Агнешка Косинская сказала, что составляет хронику жизни и творчества Чеслава Милоша. В книгу войдет множество фотографий и неизданных рукописей писателя. В свою очередь Никита Кузнецов сообщил, что работает над переводом еще одной книги Милоша — «Азбуки», в которой собраны эссе о людях, местах, книгах и идеях, сыгравших в жизни поэта особенно важную роль. Книга эта, как и «Долина Иссы», выйдет по-русски впервые.

©Новая Польша

Ольга Шатохина

Один из лучших романов выдающегося европейского интеллектуала, лауреата Нобелевской премии, отчасти автобиографичен - в нем иносказательно рассказывается о воспоминаниях раннего детства, проведенного в провинциальной Литве, в те годы еще входившей в состав Российской империи. Но Милош не просто описал потерянный рай детства, которого коснулась Первая мировая война, быт местечка, где пересекались-переплетались разные культуры, в первую очередь - польская и литовская, но и мастерски показал различные нюансы взросления. Неслучайно Альбер Камю сравнивал этот роман с трилогией Льва Толстого "Детство. Отрочество. Юность". Кроме того, многие отмечали, что "Долина" перекликается с "Вечерами на хуторе близ Диканьки" Гоголя.

Милош при помощи причудливого, изысканного языка и персонажей, всяческих загадок и своеобразных провинциальных суеверий, превращает пройденную им реальность в нечто иное: "…рассказывая, воссоздаешь людей и события из мелких деталей, дошедших до наших дней: было бы не слишком честно утверждать, высоким был Иероним Сурконт или низким, темным или светловолосым, коль скоро об этом не осталось никаких упоминаний, так же, как не сохранились и даты его рождения и смерти".

В тексте романа, пронизанном как религиозными мотивами, так и фольклором с чертовщинкой, многие, казалось бы, простые жизненные события приобретают метафизическую глубину. "Долина Иссы" - это рассказ о соотношении в человеке и мире Добра и Зла, предопределения и свободы, причем упоминаются не только традиции протестантизма, католичества и православия, но и мусульманства и иудаизма. Именно к их священнослужителям обращается за духовной помощью один из мятущихся героев. Мир меняется каждый миг, и персонажи романа вынуждены делать свой непростой выбор. И каждый оставляет о себе память…

©Росскийская газета