Книжная полка Александра Чанцева

Ж о р ж   П е р е к.  Просто пространства. Дневник пользователя. Перевод с французского В. Кислова. СПб., «Издательство Ивана Лимбаха», 2012, 152 стр.

Психогеография, которую в нашей стране сейчас пропагандируют К. Кобрин, А. Лебедев, И. Сид («крымский текст») и Г. Шульпяков (опосредованно, изданием своих травелогов), изначально ассоциируется с «Обществом зрелищ» Ги Дебора, тогда как этот небольшой трактат Перека (очень приятно, что его изданием у нас активно занялись!) многое может к этой теме добавить. Хотя, конечно, «практичный» Перек (этот «Дневник пользователя» создавался, когда «Жизнь способ употребления» уже была задумана) пишет не трактат, а в своей обычной изящной манере такой ненавязчивый манифест в форме автобиографического эссе. Как ни странно, его предложения выделить наряду с гостиными и спальнями «слуховые», «вкусовые» и «понедельничные» комнаты, практиковать «круглогодичный ритм проживания» (январь в Мексике, февраль в Швейцарии, март в Венеции и т. д.) и иметь в квартире «пространство без назначения» хоть и не совсем серьезны, но не так уж и абсурдны — не сходные ли интенции подвигли Татлина на создание своей башни, а русских авангардистов начала века — на еще более вычурные предложения?  К тому же идея о пространстве без заданной цели — это своего рода психогеографическая реализация потлача Батая, заведомо бесцельного дарения, а «субботние» и «воскресные» комнаты у нас уже есть — ждут в загородных домах приезда хозяев на уик-энд.

В том, пожалуй, и главная прелесть этой книги видного деятеля УЛИПО^,что мощная философская «прошивка» скрыта в нем, как в продукции компании Apple, за  легким и понятным интерфейсом. Так, мысль о пространстве vs. время (как сказано у того же Кобрина, «философия де Селби строится вокруг понятия „пространства”; „время” же наш мыслитель совершенно блистательным образом игнорирует») он иллюстрирует в духе картины Магритта: «...пространство кажется более упрощенным или более безопасным, чем время: мы повсюду встречаем людей с часами и очень редко — людей с компасами. Нам постоянно требуется знать, который час <…> но мы никогда не задумываемся, где именно находимся». Сейчас, впрочем, смартфоны с функцией геолокации, а также модная геолокационная социальная сеть Foursquare, указывающая местоположение пользователя и его друзей, исправили эту ситуацию, но в начале 70-х апология пространства справедливо виделась Переку весьма важным и благородным делом.

И напрямую, кстати, связанным с литературой (да, мы еще раз возвращаемся к теме власти книги), потому что писать для него означало «обживать бумажный лист, его занимать, его проходить». Постель для Перека — это страница. Значит ли это, можно развить его мысль, что человек — это самоё письмо?

Во всяком случае, утверждает Перек, мы должны понять пространство, вчувствоваться в него, попросту — освоить. Мы изучаем в школе химию и физику, но что мы знаем о той же деревне? Способны ли мы просто «расшифровать кусочек города»? «Что такое сердце города? Душа города? <…> Как узнают город? Как познают свой город?» Перек дает свой личный рецепт: жизнь везде и знание трех-четырех языков, прогулки по городу, но и выламывание из привычных маршрутных и, что немаловажно, ментальных схем восприятия, художественное картографирование, «а с ними — неодолимое, мгновенное и почти материальное ощущение конкретности мира: что-то светлое, более близкое к нам; мир уже не как неизбежный маршрут, непрерывная гонка, бесконечное испытание, повод для безнадежного накопления или иллюзия покорения, но мир как обретение смысла, восприятие земного письма, той географии, авторами которой, уже позабыв об этом, являемся мы сами».

При этом, повторю, Перек никому ничего и не думает навязывать. Парки-метро, метро в деревне, пространство пустоты из «Охоты на Снарка» Кэрролла — это красивые идеи, лишенные радикализма призывов сюрреалистов или революционного пафоса отгремевшего незадолго до «Просто пространства» на парижских мостовых мая 1968 года. Это красивые байки вроде адреса, указанного в широте и долготе (что, кстати, опять же встречается сейчас в Интернете!) или написанного стихами, или же цитат из путеводителя начала века (вот он читается ныне действительно как цитата из соратников по УЛИПО Кено или Кальвино!). Не говоря о том, что пространство — это не в последнюю очередь пространство памяти, разворачивающегося воспоминания, сильнейший катализатор, вроде прустовского печенья Мадлен. Перек хотел бы, чтобы «существовали места устойчивые, незыблемые, нерушимые, нетронутые и почти неприкосновенные, неизменные, исконные; места, которые были бы ориентирами»: «моя родина, мой семейный очаг, дом, в котором мне довелось бы родиться, дерево, которое росло бы со мной (которое мой отец посадил бы в день моего рождения), чердак моего детства, наполненный целыми и невредимыми воспоминаниями… Таких мест не существует, и именно потому, что их не существует, пространство становится вопросом».

©«Новый Мир» 2012, №6

Генрих Кранц

Инвентаризация бытия 

Замыслы иных книг рождаются, как жемчужины в хрупких раковинах под давлением океанических масс. Интересно было бы понаблюдать, как в пространстве одинокой отшельницы, спрятанной между кораллами и обросшими мхом камнями, студенисто-мерзкая слизь густеет, наливается голубоватым свечением, стягивается в бледную точку и в какой-то момент превращается в озаренную внутренним огнем драгоценную горошину. Это и есть высший предел создания, апогей, сладостный миг, который не видит никто, даже творец. Что заставляет пустоту произвести чудо — невыносимая тяжесть океана или сила сопротивления, ему противостоящая?

Надо полагать, и то и другое. Но изначальной материей, без которой бы не было ничего, является пространство, голое и густонаселенное, озаренное трепетом жизни и погруженное в безмолвие смерти, пространство, которое бесконечно классифицирует и регистрирует знаменитый французский постмодернист Жорж Перек в своей книге «Просто пространства».

В сущности, у человека есть два врага — время и пространство. И если первое мы научились приручать с помощью памяти, то со вторым сложнее — пространство безлико и неуловимо, это зыбучий песок расстояний и пустот, который в любой момент может прикинуться кем угодно: коробкой, домом, дорогой, пролетающим над головой облаком, оно неощутимо и почти не подается исчислению.

Но Перек преследует его, как инквизитор — опасную ересь, он загоняет его в пространство своей книги и запирает на замки смыслов, опасаясь внезапного исчезновения. Впрочем, писатель, для которого до сих пор не найдено нужного определения, кроме как «яркий авангардист», всегда оставляет запасной выход, через который пространство может улизнуть, вытечь, как молоко из неудачно засунутого в холодильник пакета.

Любую книгу Перека, а «Пространства» в особенности, можно воспринимать по-разному: и как попытку философского постижения реальности, и как эстетическую композицию, в которой реализм выжигается каленым железом, и как роман-матрешку, в который смыслы упакованы друг в друга, и пока доберешься до последнего, окажешься там, где уже побывал, но только на другом уровне. Удивительно, но высоколобый интеллектуал обращает свое внимание на такие объекты, которым ни в художественной, ни в научной литературе не находят себе места в силу обыденности и незаметности. Например, что мы можем сказать о такой немаловажной вещи как постель? Кто уделяет ей место в своих эссе, стихах или романах (разумеется, если это не пошлое «любовное ложе» или какое-нибудь «гнездилище греха»). А отъявленный авангардист пишет о ней (как, впрочем, и о других объектах повседневности) с искренним восхищением, любуясь формой этого прекрасного островка в безбрежном океане жизни: «кровать: место смутной опасности, место противоречий, пространство одинокого тела, обремененными эфемерными гаремами, ограниченное пространство желания, невозможное место укоренения, пространство мечты и Эдиповой ностальгии».

Кто и когда такой нежностью говорил о месте, в котором проходит половина жизни?

А некоторые главки этого необычного повествования и вовсе похожи на мини-романы, которые ушлые режиссеры (кстати, как Перек, имеющие восточноевропейские корни) давно превратили в кассовое кино. К примеру, вот это: Перек рассказывает о своем друге, которому пришла в голову необычная идея — прожить целый месяц в терминале международного аэропорта, ни разу оттуда не выходя. Друг хотел узнать, что чувствует человек, живущий в этом необычном пространстве, где есть все условия для нормальной жизни — спальное место, душ, ресторан, кофейня, люди — но нет жизни, а только сплошное ожидание? Знаком сюжетец? Некоторое время назад известный режиссер снял фильм на основе истории, которая еще в 1974 году («Пространства» написаны более 30 лет назад), впервые озвучил Перек? Интересно, режиссер как-то отблагодарил умершего в 1982 году писателя, или сослался на случайное совпадение замыслов?

И автор этих строк некоторое время назад тоже реализовал чужое намерение, прожив на вокзале в течение двух месяцев. Дело происходило зимой — с момента окончания навигации зал ожидания речного вокзала превращали гостиницу: делили на деревянные клетушки и сдавали их постояльцам.

Да-да, при разумном подходе даже такая философская категория, как пространство, просто пространство, может приносить выгоду.

Сайт Книжной ярмарки ДК им. Крупской

Предмет этой книги – не пустота, а скорее то, что вокруг или внутри нее. Хотя на самом деле изначально есть невесть что: "ничто, нечто неощутимое, фактически нематериальное; нечто протяженное, внешнее, то, что вне нас, то, в чем мы перемещаемся; окрестность, окружающее пространство".

Книга Жоржа Перека «Просто пространства» – это исследование различных уровней очеловеченной территории. Автор описывает очевидные вещи, как бы определяя пространство (вынужденного?) существования – от микромира страницы, постели, комнаты к макромодели дома, улицы, квартала, города, деревни, страны, континента и, наконец, всего мира. Перек вертит пространство в ладонях, постоянно переменяя ракурсы; он воспринимает все впервые, оставляя первичные функции предметов на втором плане. Поскольку вовсе не (или не только) материя важна для восприятия исконной природы любого пространства, но, наоборот, нечто нематериальное, скрытое внутри мебели, посуды, одежды, асфальта, дорожной разметки, светофора и т.д. Мир разобщен, но в то же время неизбежно сращен воедино; чтобы прикоснуться к его внутренним механизмам, необходимо с максимальным вниманием отнестись к каждой незначительной мелочи, дабы ничего не упустить и суметь расшифровать то или иное помещение, частью которого мы стали. Ведь что бы ни происходило, мы навечно породнились с миром вещей и пространств, окружающих нас, и трудно с уверенностью сказать, где пролегает граница и есть ли она. Выходит, наши комнаты нам ближе, чем самые близкие родственники.

"Просто пространства" справедливо сравниваются с «Системой вещей» Бодрийяра, «Словами и вещами» Фуко и «Обществом зрелищ» Дебора (можно также вспомнить Дерриду): это де/трансформированный взгляд на существующий миропорядок, во многом унаследованный от постмодернизма и от сопутствующего ему (пост)структурализма. Однако жанр «Пространств» значительно размытее, нежели исследования вышеназванных мыслителей. Перек ничего не постулирует, не дает ответов и, в сущности, даже не делает предположений – поскольку осознает, что теперь мир принадлежит отнюдь не человеку, что пространство, когда-то подчинявшееся людям, теперь диктует свои собственные правила. Инвентаризация территорий, на которых мы проживаем день за днем, чрезвычайно необходима, чтобы дифференцировать живое на фоне неживого и «откопать» человека из-под груды свалившихся на него вещей.

В своем интересе к вещи книга Перека во многом перекликается с литературным течением нового романа, в частности с шозизмом (вещизмом) Алена Роб-Грийе и Мишеля Бютора. Мы не получаем никакой информации о человеке, но имеем исчерпывающую информацию о территории, на которой он проживает. Кроме того, мы получаем подробные сведения о распорядке его дня, о его одежде и привычках, но исключительно с точки зрения неодушевленных предметов, напрямую связанных с жизнедеятельностью человека. Так, предметы вытесняют своего создателя, поглощают все его внутреннее пространство, заполняя получившиеся пустоты бесконечными расписаниями и бессмысленными механическими движениями. Тем временем человек покорно бегает от предмета к предмету, ничего не замечая. Перек задает читателю (и, разумеется, самому себе) несколько обезоруживающих вопросов: умеем ли мы видеть то, что примечательно? Что именно нас поражает? И монотонно и безучастно отвечает: «Нас ничто не поражает. Мы не умеем видеть».

Автор предлагает внимательно рассмотреть ежедневную жизнь окружающего пространства: наблюдать за улицей, бездумно гулять по городу, изредка подмечая какие-то любопытные и нелюбопытные глупости, «заставлять себя описывать то, что не вызывает интереса, самое очевидное, самое заурядное, самое невыразительное».

Чтобы понять мир, нужно прочесть пространство. Определив его границы, следует начать погружаться в глубинную суть предметов и их фантомных прообразов, вспомнить, как и зачем мы используем тот или иной атрибут нашей повседневной жизни, почувствовать связь, обретенную нами за многие годы общения с комнатами, по которым мы передвигаемся, с квартирами, которые покидаем утром и в которые вечером возвращаемся, с городом-ульем, к улицам которого приросли намертво наши ступни.

"Мы никогда не сумеем объяснить или обосновать город, – пишет Перек. – Вот он, город. Это наше пространство, и другого пространства у нас нет. Мы родились в городах. Выросли в городах. И дышим городским воздухом. Когда мы садимся в поезд, то лишь для того, чтобы переехать из одного города в другой. Все бесчеловечное, что есть в городе, исходит от человека".

Схема существования продиктована пространством и, наоборот, пространство является следствием человеческой жизнедеятельности. Проживая очередной день внутри геометрически точной комнаты/квартиры/дома, мы движемся (лежа, сидя, прогулочным шагом или бегом) по ленте Мёбиуса, чтобы через некоторое время вернуться к исходной позиции. Чтобы разгадать себя, необходимо прежде всего разгадать окружающее пространство, хотя бы одно из «просто пространств».

Ex libris

Игорь Гулин

Умерший в 1982 году французский романист и эссеист Жорж Перек — младший соратник Раймона Кено по УЛИПО ("Цех потенциальной литературы"), интеллектуальный последователь Борхеса и Маршалла Маклюэна. Переведенная сейчас его книжка 1974 года предваряет самый известный его роман "Жизнь, способ употребления" — огромный, последовательно движущийся от комнаты к комнате рассказ о жителях одного парижского дома. В "Просто пространствах" Перек собственно изобретает такой способ мироописания. Это — своего рода школа наивного наблюдения, попытка отказаться от небрежения пространством ради более очевидных уровней организации реальности. Перек заставляет человека внимательно смотреть на комнаты, дома, улицы, город перед тем, как начать изучение их содержимого. Речь о том, чтобы подстраивать зрение к устройству пространства, вступать с ним в диалог. Книжка эта в значительной части состоит из классификаций, и они, конечно, пародийны, но пародийность эта очень продуктивна. Сочинение Перека строится на смешении исследовательского рвения и интимного дневника. Эта ускользающая природа делает интеллектуальный метод Перека одновременно практически неприменимым и очень вдохновляющим. 

Подробнее:http://www.kommersant.ru/doc/1890265

Коммерсантъ

Куличкин Юрий

Издательство "ИД Ивана Лимбаха" продолжает открывать нам безграничный мир Жоржа Перека. Прекрасный перевод данной книги выполнен В. Кисловым, который мастерски сумел донести до читателя магию другого перековского шедевра "Исчезания" - именно так без русской буквы "о" переведен весь текст романа( в оригинале Перек отказался от использования буквы "е") С такой же легкостью донесены до читателя тексты Перека, включенные в этот сборник. Своеобразное постижение пространства от точки к миру, с концентрацией мысли на детализации окружающего описания - вот основные мотивы данных очерков, отзвук которых ярко прослеживается в таком знаковом произведении Перека, как "Человек, который спит". Но если там герой постоянно находится в закрытом пространстве и постигает мир в видениях , то здесь отстраненный виртуальный образ участника действий абсолютно не важен , мысль автора доводиться до читателя методом глобальных сравнений простртанств, в которых любой предмет имеющий значения в малом пространстве, становится ничтожным в большом. 
Книгу можно рекомендовать как любителям творчества, так и читателям только желающим приступить к освоению столь непростого автора как Перек. Для них она может послужить ключом к другим произведения писателя, или помочь понять, стоит ли вообще с ним связываться.
В заключении позволю себе несколько цитат : "О лестницах мало думают. В старых домах не было ничего красивее лестниц. В современных здания нет ничего более уродливого, холодного, враждебного, мелочного. Нам следовало бы учиться жить на лестницах почаще. Но как?" "Нежилое: загаженное море, ощетинившиеся колючей проволокой берега, плешивая земля, могильный грунт, груда скелетов, заболоченные реки, зловонные города." "Я бы хотел, чтобы существовали места устойчивые, незыблемые, нерушимые, нетронутые и почти что неприкосновенные, неизменные, исконные; места, которые были бы ориентирами, отправными точками, истоками: Моя родина, мой семейный очаг, дом, в котором мне довелось бы родиться, дерево, которое росло бы вместе со мной( которое мой отец посадил бы в день моего рождения), чердак моего детства, наполненный целыми и невредимыми воспоминаниями..." 

Лабиринт

Маша Тууборг

Пробелы на полях

Прежде всего, это книга не о пространствах физических, а о том, как они преобразуются в пространстве мысли; не о поездках, но о перемещениях, не о бытии, но о сознании.

Жорж Перек — французский писатель, журналист и кинорежиссер (1936–1982), потомок польских евреев, мать которого погибла в Освенциме.

"Просто пространства" вышли впервые в 1974 году и являются показательным примером того, что интересовало Перека на протяжении его литературной жизни: игры, аллюзии, гиперссылки (когда никаких гиперссылок еще не существовало), исчезновения и растворения. Перек был членом группы УЛИПО — «мастерской расширения литературных возможностей», куда входили одновременно литераторы и математики, — и обожал всякие анаграммы, кроссворды и палиндромы, все то, что позволяет языку выказать иные свойства, подобные тем, что есть у чисел.  С пространствами в этой книге Перек обращается примерно так же: он рассматривает их с точки зрения существования (скажем, город как пространство существовал не всегда; не везде; не статичен и не имеет жестких границ), функциональности, назначения и внешнего вида. Все эти способы постижения так или иначе возвращаются к тексту и, безусловно, описывают наблюдающего за пространствами более, чем что-либо еще. Исследователи Перека говорят, что тема исчезания (исчезновения) обусловлена гибелью большинства его родных и прежде всего — его матери в лагере смерти (в романе «Исчезание»/La Disparition Перек «исчезает» букву е, одну из наиболее часто употребляемых во французском); приводят его слова «Нет у меня воспоминаний детства!» (книга «W, или Воспоминания детства» вышедшая годом позже «Просто пространства», — автобиография и антиутопия, память и воображение, слитые в одном пространстве текста), ставят его в один ряд с Прустом, Джойсом и Кафкой, пишут диссертации на основе его текстов и затрудняются в их классификации. Постмодернизм в начале своем — безусловно; социальная критика и увлеченность масскультом; но в первую очередь игра с текстами (чужими) внутри текста (своего). Можно уподобить эту игру талмудическому способу восприятия мира, когда интерпретация Текста становится самоцелью, а трактовки со временем превращаются в новые авторские сочинения. Трудность восприятия текстов Перека даже не в сложности его текстов, а в готовности (или, скорее, неготовности) сегодняшнего читателя играть в эту игру со своей стороны. Эта книга была написана тридцать восемь лет назад; постмодернизм родился, и умер, и был реанимирован, и снова в коме; и вот у нас опять нет языка, которым разговаривать, — и даже с кем разговаривать, мы знаем не вполне. Просто возьмем книгу и попробуем самостоятельно разобраться, что же хотел сказать (кому?) автор: В фильме «Запретная планета» из треугольной формы и феноменальных размеров дверей делается вывод о некоторых морфологических характеристиках некогда исчезнувших строителей; идея так же образна, как и произвольна (почему именно треугольная форма?), но если бы дверей не было вообще, то умозаключения оказались бы еще более поразительными. А еще можно было бы высчитать количество гектаров леса, которые потребовалось бы вырубить, дабы произвести количество бумаги, необходимое для напечатания произведений Александра Дюма (отца), который, напомним, выстроил себе башню, где на каждом камне выгравировал название одной из своих книг. Так пространство физическое преобразуется в текст и обратно, текст формирует каменную твердь, укрытие, новую точку обзора: с высоты башни видно дальше, с каждой новой прочитанной книгой наблюдатель уходит в пространства языка все безвозвратнее.«Я творю пробелы, пропуски (отступления по ходу: разрывы, переходы, переносы). Я пишу на полях. Я пишу с новой строки. Я делаю сноску внизу страницы*Я беру другой лист»

Booknik

В "Издательстве Ивана Лимбаха" вышла в свет книга  Жоржа Перека "Просто пространства: Дневник пользователя".

Один из самых необычных европейских писателей прошедшего века, Жорж Перек (1936-1982), не просто создал каталог предметов, вместе с нами "населяющих" территорию, но и составил своеобразный путеводитель по культуре, в котором нашлось место и черновикам великих писателей Прошлого (того же Гюстава Флобера), и размышлениям здравого социолога, готовящегося встретить Будущее ("для большинства мне подобных сельская местность - это развлекательное пространство, которое окружает их загородное жилище и обрамляет ведущий туда участок автодороги…").

В мире, описанном Переком, пространство и время - такие же функции для определения деяний человека, как принадлежащая ему кровать и дом. Только человек оживляет пространство, ибо нежилое - это враждебное и запретное. Но, с другой стороны, парадокс современной цивилизации заключается именно в том, что нежилыми являются города-трущобы, похожие на загоны, полученные для людей путем вычитания. Те самые, в которых мы и живем…

"Я люблю свой город, но вряд ли могу сказать, что именно в нем люблю. Не думаю, что это запах. Я слишком привык к памятникам, чтобы у меня возникало желание их рассматривать… Я люблю заходить в места, которые давно не видел", - казалось бы, такие простые строчки, которые мог написать кто-то еще, живущий с нами по соседству. Но именно Перек, которого не зря называли гениальным кроссвордистом, умел смотреть и делать с натуры зарисовки - как литературные, так и кинематографические. Он словно подсматривал за действительностью и в повседневности находил незнакомые черты, и, изумляясь, принимался "воссоздавать", переосмысливать окружающее пространство, освежая свои воспоминания и чувства, в том числе и рожденные простыми предметами, которые смело можно назвать родными: кровать, спальня, и далее - от лестницы и подъезда - к необъятному миру. С этой домашней узости начинается мир не только ребенка, но и всех нас - просто мы уже забыли, когда последний раз по-настоящему удивлялись чему-то…

Российская газета