Вот про эту зависимость от авторитетов, про хоть идеальную, но вторичность, про отсутствие свободы к демиургическому созиданию нового из отсутствующего и написал свой роман Жорж Перек. Это «Кондотьер».

 Величайший фальсификатор Гаспар Винклер тридцати трех лет от роду, воссоздавший за двенадцать лет сто двадцать или сто тридцать поддельных картин великих мастеров, целый музей в одном человеке – Эль Греко, Соларио, Беллини, Гирландайо, Боттичелли, Шарден, Кранах Старший, Мемлинг, Виварини, Коро, Ван Гог, Рафаэль Санти, Пизанелло… , выбирает для себя однажды такую работу, которую ему не потянуть. Не потянуть не технически – психологически.

 «Все время заново делаешь одно и то же, следуешь теми же тропами, встречаешь те же препоны. Кажется, преодолеваешь что-то, но всякий раз еще глубже проваливаешься. А до самого себя так и не добираешься; всякий раз ты – кто-то другой. Ты повторяешься. И так – бесконечно. И нет никакой надежды, что когда-нибудь уже не будешь безупречным подлогом и станешь подлинником».

 Гаспар Винклер, годами живущий под масками и под останками мертвецов, решает нарисовать полотно Антонелло да Мессины, портрет, но вся беда в том, что единственным сильным портретом кисти художника был как раз Кондотьер, остальные – лишь подобия предвосхищающих эскизов, не дающие частичек необходимого паззла. И Гаспар решает нарисовать другого Кондотьера, сам, сотворить уникальное и неповторимое, такого же масштаба.

 Не получилось. Не из-за чего. Из-за всего.

 «Я не был готов… Я не достиг того уровня. Я искал то, что не имело никакого отношения ко мне, что не существовало для меня… Я писал, хотя это было бессмысленно… Я знал это и все равно продолжал. Все было гнилым с начала и до конца… И лишь в конце пути вместо шедевра Возрождения…, вместо того единственного портрета, который я действительно хотел написать, вместо творения безмятежности, силы, равновесия, владычества над миром – ряженый шут, старый паяц, вымученный и беспокойный, поверженный, окончательно сраженный… Мне будто влепили сокрушительную оплеуху».

 Попытка высвобождения собственного «я», начало безумной неуемной рефлексии, желание дойти до самой сути, заранее зная, что обломаешь себе зубы, заканчивается убийством заказчика картины, многолетнего партнера нашего героя. Хотя с этого, собственно, и завязывается сам роман.

 И, возможно, с этого самого, какого никакого, но самостоятельно и впервые прочувствованного и рожденного действия и начинается настоящий путь Винклера. Есть надежда, что начинается.

 Ведь даже под гнетом прошлого, всегда бывшего и громогласно существующего, когда уже кажется, что создано все, человек не может перестать искать свою истину, свой опыт и свою жизнь. Или хотя бы надеяться на это.

©Культур-мультур

Герой «Кондотьера» Гаспар Винклер виртуозно подделывает произведения художников разных эпох. Он не пишет копий, а по кусочкам «воссоздает» картины, некогда утраченные или оставшиеся только в замыслах старых мастеров. Образы и сюжеты он находит в каталогах и на полотнах, выставленных в музеях, и собирает из них своего рода мозаику. Однажды он решает сфальсифицировать реально существующий шедевр эпохи Возрождения – «Кондотьера» Антонелло де Мессины. Его дерзкий замысел – «сотворить подлинный шедевр прошлого».

 В творческой «клетке», внутри чужих красок и стилей, Гаспар проводит 16 лет. Для него создание «Кондотьера», одновременно подлинного и поддельного, чужого и своего равнопринадлежащего двум эпохам, – это попытка вырваться на свободу. По иронии судьбы именно для работы над этим портретом его действительно запирают.

 Роман начинается с убийства Мадеры – собирателя предметов живописи и заказчика Гаспара: «Мадера оказался тяжелым. Я схватил его под мышки и, пятясь, потащил вниз по лестнице, ведущей в мастерскую. Его ноги бились о ступеньки…» Не получив свободы творца, не сумев воплотить свой дерзновенный замысел, Гаспар решает избавиться хотя бы от своего повелителя и тюремщика. Все, что мы читаем далее, это оправдательная речь главного героя – фальсификатора и убийцы. Она перемежается сценами «допроса» – диалогами между Гаспаром и его другом, давшим ему убежище. На наших глазах совершается Процесс над Гаспаром Винклером – человеком и художником, мучительно добивающимся для себя двух слов: не виновен – вполне в кафкианском смысле.

 Вероятно, утрата романа «Кондотьер» имела для Жоржа Перека глубоко символический смысл. Вторая мировая война отняла у него, родившегося в 1936 году, не только обоих родителей, но и воспоминания о детстве. Посредством письма, написания текстов, через своих героев он беспрестанно предпринимал отчаянные и очевидно бесполезные попытки заполнения пробелов. Своего «Кондотьера» Перек тоже «припоминал»: словно призрак, в трех его последних романах «W, или Воспоминание детства» (1975), «Жизнь, способ употребления» (1978) и «Кунсткамера» (1979) появляется Гаспар Винклер, то ли человек, то ли вымысел. «Мистификации», «подделки» становятся для Перека и одной из главных тем, и творческим методом. В самом деле, нешуточный вопрос: есть ли на свете хоть что-то, чего нельзя подменить имитацией? Книга, портрет, личность?.. «Кондотьер» мог бы и сам оказаться подделкой. Ситуация прямо как в самом романе: давно утраченная рукопись, о которой автор кое-где вскользь упоминал, рассыпанные по тексту отсылки к еще не написанному… Жорж Перек был большой оригинал.

 Французы в приливе вдохновения порой делят историю своей литературы на два периода: до Перека и после него. Убежденный в своем призвании, Жорж Перек сделал для современного французского романа очень много. Он обожал головоломки, кроссворды и шахматы, а потому увлеченно экспериментировал с литературной формой. Он написал роман-липограмму («Исчезание»), роман-моновокализм («Преведенее») и роман-пазл («Жизнь, способ употребления»). Сочинил роман-цитату («Человек, который спит») и новеллу о книге, целиком разобранной на цитаты величайшими поэтами и затем исчезнувшей без следа («Зимнее путешествие»). Использовал в литературе приемы кино и превращал книги в киносценарии, которые режиссеры называли гениальными. Он с упоением описывал картины, созданные в технике mise-en-abеme (самоповторение изображения, уходящее в бесконечность). Неустанно составлял описи, списки и классификации, мог позволить себе, совершенно в духе раблезианского озорства, заполнить несколько страниц одними существительными («Вещи») или глаголами (главы «Переезжать» и «Въезжать» в «Просто пространствах»)… Он был странным, серьезным и ироничным. Был предельно своеобразным, но признанным мастером и виртуозом литературной формы. При этом он никогда не был скучным.

 И хотя в «Кондотьере» Перек еще не достиг формальной изысканности своих поздних романов, уже этот первый его роман все равно читается, как говаривал он сам, «взахлеб, лежа на животе».

©Независимая газета

«Спешно предпринятая экспертиза сразу же показала, что картины из коллекции Раффке были, действительно, большей частью фальсифицированы, равно как большей частью фальсифицированы подробности этого вымышленного рассказа, задуманного ради одного лишь удовольствия, ради одного лишь трепета пред иллюзорностью» – так оканчивается последнее произведение Жоржа Перека «Кунсткамера», сюжет которого вертится вокруг целой коллекции подделок, но особенно примечателен тот факт, что в последнем абзаце все карты раскрываются, оказывается, что и вся эта история была не более, чем такой же подделкой. Таким образом, писательство, сочинительство историй, равно как и желание сделать неотличимую от оригинала живописную копию, есть ни что иное как необходимые усилия в погоне за иллюзорностью, которую хочется ощутить хотя бы на самое короткое мгновение.

 Как ни парадоксально, но творчество мастера формальных ограничений, старавшегося математически просчитать само пространство языка, оказалось тематически закольцованным: первый роман Перека «Кондотьер», чудом обнаруженный и напечатанный спустя тридцать лет после смерти автора, также, как и последний, повествует о подделке и об одержимости копииста, готового во имя обретения вышеупомянутой иллюзорности на самые чудовищные поступки.

 Итак, Гаспар Винклер, виртуоз-фальсификатор и мастер художественных подделок безуспешно (насколько мы можем судить из его собственного отношения) пытается воспроизвести картину итальянского художника Возрождения Антонелло да Мессина 1475 г., название которой – «Кондотьер» – было дано через много лет после ее создания (изначальное название и имя заказчика неизвестно). Это портрет на черном фоне: хорошо освещенное лицо мужественного вида юноши с высокомерным, даже презрительным взглядом, направленным на наблюдающего. Кондотьером, предводителем военных итальянских наемников, его окрестили зрители, сама по себе эта картина – просто «Портрет неизвестного».

 Гаспар буквально одержим своей работой, забывая о себе и своей личности. Надо полагать, что эта картина рифмуется с судьбой главного героя уже на уровне своего названия или отсутствия такового. То есть герой-фальсификатор пытается сделать подделку портрета Кондотьера, который в свою очередь, быть может, и не Кондотьер вовсе, а обыкновенный не очень любезный юноша из 15 века.

 Однако военный наемник пленит не только Гаспара, желающего во что бы то ни стало выйти победителем из соперничества с да Мессиной, он пленит и самого Перека, посвятившего переписыванию первого романа несколько лет. На связь автора с картиной указывает в предисловии к книге Клод Бюржелен, приводя в пример страшный образ, преследовавший Перека («Я сумел победить тень этого солдата в каске, который вот уже два года каждую ночь нес караульную службу у моей кровати, вызывая крик ужаса, как только я его замечал – пишет Перек в 1956 г.) и рассуждения автора о картине («”маленький шрам над верхней губой” Кондотьера представляется Переку его собственным шрамом, который остался у него с детсва после драки в Виллар-де-Лансе, этот шрам стал его “отличительным знаком”, а потому драгоценной приметой»). То есть дистанция между персонажем и автором, как это часто бывает в ранних произведениях, весьма укорочена, разве что автор вряд ли столь же одержим подражанием, как его герой.

 Работа Винклера навеяна отнюдь не столько и не только его собственными желаниями, сколько заказами. Подделка картины – занятие, разумеется, прикладное, выполняемое для чего-то или для кого-то. У картин Гаспара, величайшего мастера имитации, короля фальсификаторов, есть заказчик Анатоль Мадера. То есть вовсе не он, бог своего ремесла, решает, что ему делать, а этот самый заказчик. Потому мало создать нечто безупречное, важно также избавиться от всего ненужного, мешающего свободному творчеству. И Гаспар убивает Мадеру на первой же странице, даже еще до ее начала. Это убийство – и результат своеобразной теории, как у Раскольникова, и истерика Дориана Грея, ставшего двойником самого себя на картине (он стремится воссоздать свое лицо в лице Кондотьера, но терпит фиаско), но об этом все последующее повествование.

 Роман Перека сумбурен и четко выстроен, логичен и нет, понятен и туманен одновременно. С одной стороны, автор выбирает детективный жанр, крайне литературно его воплощая (оттого аналогии с Роскольниковым и Дорианом Греем, конечно, не случайны), с другой, он вживляет в ткань романа, представляющего своего рода лирический поток вперемешку с диалогами, множество разрозненных мыслей, аллюзий и всевозможных цитат. Иными словами, «Кондотьера» можно прочесть несколько раз, но необходимо, по крайней мере, дважды – сначала вникнуть в сюжет и драматические перипетии, а уже затем взяться за медленное, внимательное исследование расставленных Переком ловушек и культурологических загадок.

©Частный Корреспондент

Журнал Нева 2014, 10

Первый роман знаменитого французского писателя прошлого столетия, отвергнутый издательством и вышедший лишь тридцать лет спустя после смерти писателя. Сегодня он читается сквозь призму многочисленных произведений о подделках, фальсификаторах и фальсификация искусства, написанных как западными, так и отечественными авторами (достаточно назвать Дину Рубину). Главный герой Перека – фальсификатор Гаспар Вилкнер подделывает картину «Кондотьер» итальянского художника Возрождения Антонелло да Мессина. Он хочет создать настоящий шедевр, конгениальный работе итальянца, и терпит поражение. Картина не удается. Гаспар Вилкнер убивает заказчика и бежит из мастерской, решив покончить с фальсификациями. Роман начинается с убийства, (сценой же убийства и завершается). Затем следует сбивчивый монолог Гаспара и описание его побега. Обстоятельства до убийства раскрываются в следующей части – это диалог Гаспара с неким Стретеном, далее следует небольшое эссе, посвященное жизни Антонелло да Мессина, подробное описание работы над фальсификацией «Кондотьера». Перек как будто несколько раз пересказывает один сюжет, постоянно подчеркивая главную проблему – что такое подлинность в жизни и искусстве и как она связана со свободой.

©Эхо Москвы

Гаспар заносит бритву. Бьет. Роет подземный ход из полутюрьмы-полумастерской. Сбегает. Пытается объяснить другу, как именно двенадцать лет безупречного труда на ниве обкрадывания мертвых и обдуривания живых и грандиозный проект по созданию еще одного, доселе неизвестного искусствоведам  «Кондотьера» Антонелло привели его, Гаспара Винклера, фальсификатора-виртуоза, к жестокому убийству.  Объяснения  неубедительные и  откровенно полубезумные - для друга, но не для читателя. Эта странная, сумбурная, романтическая почти «на разрыв аорты» история выплывает из темноты недопонятого и недосказанного, в точности как на полотне Антонелло  - лицо неизвестного и явно недоброго юноши эпохи Возрождения, которого потом окрестят «кондотьером». Если посмотреть с одной точки зрения - непонятно ничего, если с другой - становится ясно пугающе много.

Это маленький, но чрезвычайно емкий роман, оглядывающийся назад, к Уайльду и Золя, и вглядывающийся вперед -  в постмодернизм. «Кондотьер» - о том, можно ли найти свое лицо, выдумывая и копируя чужие, и чем чреваты такие изыскания. О том, что роднит и различает воина-наемника эпохи Возрождения и плута-художника середины ХХ века.  О том,  в какие отношения вступают человек на холсте и человек перед холстом. И в каком-то мистико-литературном смысле - о том, кем пытался стать молодой прозаик Жорж Перек. И стал.

©Книжное обрзрение

Но слава у него очень своеобразная. Для узкого круга знатоков и ценителей Перек - создатель новых форм, а значит новых возможностей существования литературы. Те, кто с его прозой знаком понаслышке, знают его больше как литературного эксцентрика и фокусника, мастера по изготовлению текстов-паззлов, автора знаменитого романа без единой буквы «e», самой распространенной во французском языке. Русский перевод называется «Исчезание», и там нет ни одной буквы «о». Впрочем, достаточно прочитать любой роман Перека, например «Жизнь способ употребления», чтобы понять, что ничего нет серьезнее, чем игра. Кондотьер не исключение, хотя это самый ранний законченный роман Перека, написанный им в 24 года и отклоненный знаменитым издательством «Галлимар». Роман, написанный в 1960-м году, увидел свет более чем через полвека и через 30 лет после смерти автора, но от этого история художника-мистификатора, который подделывает работы великих мастеров, не выглядит менее современной.

@Радио Культура

Юношеский роман французского писателя Жоржа Перека, сложный и дерзкий, представляет художника Гаспара Винклера, копииста и фальсификатора. Он снимает копии - и снимает маски, ищет среди вымышленных биографий реальную - свою собственную, пытается создать шедевр - и совершает убийсто. Психологический детектив, где герой вместо привычного вопроса "Кто убил?" отвечает на другие: "Зачем я убил? Кто я такой? Где грань между жизнью и искусством?", поражая глубиной рефлексии и самопознания.

©Журнал Psychologies №97 май 2014