«Разлюбив дизайн, польский дизайнер Марцин Виха (род. в 1972 г.) взялся за перо.

В книге «Как я разлюбил дизайн» он не объясняет, почему разлюбил, но говорит о том, что его очаровывало в профессии. Он верил, что задача дизайнеров — ​упорядочивание хаоса и наведение порядка в мире. Только у этого процесса не должно быть конца: когда весь хаос упорядочен, становится неинтересно.

Хаос — ​это вызов для автора. В сборнике эссе «Как я разлюбил дизайн» он раскладывает по полочкам вещи, которые ему настолько хорошо знакомы, что потеряли всё свое очарование. Он пишет о дизайне, его истории, журналах и типографиях с усталостью профессора, который двадцать лет повторяет одни и те же лекции перед скучающими студентами. Его заметки выдают наблюдательного и умного рассказчика, но до поры они кажутся безликими и бесцветными.

Цвет, искра, личная нота пробиваются там, где Марцин Виха начинает рассказывать об отце. Одно из первых эссе в книге — ​о его похоронах. Автор пишет, как он выбирал урну для праха: долго и бессмысленно листал образцы в каталоге похоронного бюро. Можно представить себе эти модели —​унифицированные и пошлые, с цветами и ангелочками. Конечно, человек, любивший дизайн, не может мириться с безвкусицей. Автор проявляет любовь к отцу выбором дизайна погребальной урны. Дизайн — ​язык любви, но слишком известный — ​и выученный, казалось бы, так свободно, что смысл уже забылся.

Именно смерть близких и неизвестные территории возвращают автору тот хаос, без которого его любовь гаснет. Неизвестная территория — ​это текст, и дизайнер ставит перед собой задачу упорядочить слова».

Анастасия Житинская, «Звезда» (номер 6, 2021)

«То, что из Советского Союза казалось воплощением элегантности и вкуса, изнутри выглядело таким же убогим и серым. (...)

Дизайнер и сын известного архитектора, Виха пытается понять, как были устроены эти круги серости разной интенсивности.

„Почему все было таким невероятно уродливым? Наверное, потому что всегда находились более важные дела и более срочные вопросы… Таков был мир. Полный начатых и неоконченных дел. Оставленных намерений и брошенных деталей. Нас окружала окаменевшая временность. И всегда это был лишь какой-то фрагмент, край, обрывок. Вместо плавной линии фасадов — один торчащий зуб. Спальный район без центра. Пустое поле там, где должны быть магазины и кафе“».

Михаил Калужский, «Москвич»