«Для Юрьева главным героем книги являются не люди, авторы тех или иных поэтик, но сама ленинградская поэтическая традиция, которая невозможным, невероятным образом пережила двадцатый век, умерла и родилась заново в 1950–1960-е годы. И, по логике Юрьева, авторы, вошедшие в антологию, — не наследники, владеющие этой традицией, но лишь ее носители, они не субъекты, а объекты истории литературы. Вся антология отвечает на мучительный вопрос — как было возможно это чудо? Как после Большого террора, Блокады, «ленинградского дела» оказались возможны Иосиф Бродский, Елена Шварц, Виктор Соснора — да и сам Олег Юрьев?»

Александр Когаловский, «Миф о поэзии», «Горький»

«Ахматова и Заболоцкий, Хармс и Введенский (по мнению Ольги Мартыновой, спасшие петербургскую культуру), Бродский и Шварц, поразительная, лишь недавно открытая блокадная поэзия Геннадия Гора; большая часть эссе написана авторами ленинградского объединения «Камера хранения» — Юрьевым, Ольгой Мартыновой и Валерием Шубинским. Помимо прочего, эта книга — памятник особому самоощущению ленинградской культуры, которая хранила память о прошлом (отвечая в каком-то смысле за всю дореволюционную русскую словесность) и становилась свидетельницей и участницей громадных катастроф и экспериментов советского времени».

«Полка»

«„Ленинградская хрестоматия“ — книга глубоко проблемная. В каком-то смысле это антихрестоматия. И ее этическая задача — не только в том, чтобы зафиксировать в культуре разрывы, но и в том, чтобы наряду с этими разрывами обозначить, говоря юрьевским языком, зияния — которые поэты XX века заполняли своими стихами и своими телами. Каждое из этих стихотворений — своего рода мост (или мостик) „от переименования до переименования“». 

Лев Оборин, «Горький»