«В этой книге есть теннисный матч между художником Караваджо и поэтом Кеведо, список проданного на церковной паперти имущества конкистадора Кортеса, отрезанные косы Анны Болейн, они же — только упрятанные в четыре теннисных мяча-катыша, Мария Магдалина с кривым пальцем, история одного скапулярия, один казненный палач, папа и король в роли правого и левого мячиков и много другой, самой разнообразной истории латиноязычного мира (со всеми его производными), как правдивой, так и восхитительно выдуманной. Роман мексиканского писателя Альваро Энриге и устроен как ренессансный теннисный матч, где туда-сюда летают идеи и истории, кони, люди, деньги, шедевры искусства, материки и народы. Иногда они прилетают читателю в голову, но так, в общем-то, и было задумано».

Анастасия Завозова, Esquire

«4 октября 1599 года на римской пьяцца Навона ломбардский художник Караваджо играет в теннис с испанским поэтом Кеведо. Судят математик Гилилей и некий герцог, определенным образом связанный с конкистадором Эрнаном Кортесом. И правда, почему бы этой сцене не состояться на самом деле! Помимо такого необычного теннисного турнира в пестром квазиисторическом романе мексиканца Альваро Энриге будут мячи-катышы из волос покойной Анны Болейн, размышления об отрубленных головах на полотнах Караваджо (и особенно о «Юдифи»), таинственный скапулярий с полыхающей вышивкой и семь столь же таинственных митр, краткое жизнеописание ацтекского правителя Куаутемока, первый в истории человечества натюрморт и всевозможные факты об игре в теннис (игре, как оказывается, древней и коварной). Исторические сюжеты в «Мгновенной смерти» переплетены с вымыслом, причем иной раз вроде бы достоверные части кажутся невероятнее вымышленных. Через отдельные детали, изготовленные кем-то когда-то предметы обихода, вещи и свидетельства тех или иных событий Энриге иронично пересказывает кровавую историю XVI столетия — века колонизации, контрреформации и зарождения барокко. Подобное препарирование исторического сюжета напоминает сразу и об Умберто Эко, и о Борхесе, и Лоране Бине, но прочитывается иначе — как своеобразное развернутое рассуждение о достоверности и о лакунах, из содержимого которых вырастает альтернативная история. К тому же «Мгновенную смерть» блестяще перевела Дарья Синицына, что, несомненно, воспринимается как знак высочайшего качества».

Денис Безносов, «Год Литературы»

Теннисная история

Миру, видимо, сильно не хватает Умберто Эко. Хотя, помнится, эпигоны а ля Дэн Браун появлялись ещё при жизни автора «Имени Розы». Забавно, что, заканчивая прошлый год на полосах «Свежей», я писал о Рафаэле Жерусальми, который тоже явно идёт по стопам Эко, ну а нынче у нас «Мгновенная смерть» мексиканского писателя Альваро Энриге – книга, чем-то неуловимо напоминающая «Остров накануне». К тому же автор ещё и специалист по латиноамериканской литературе, преподаватель, и всё это лишний раз подтверждает, что ныне хорошую литературу создают прежде всего люди на этой самой литературе специализирующиеся.
В отличие от сдержанного Жерусальми, Энриге сразу ударяется во все тяжкие, преподнося в качестве основной сюжетной линии ошалевшему от таких смелых предположений читателю теннисный матч между Караваджо (он же Художник) и Кеведо (он же Поэт). В секунданты Караваджо автор назначает самого Галилея (он же Математик). Читая описание теннисного поединка (не будем забывать, что Художник и Поэт выбрали матч как вариант дуэли), невольно вспоминаешь, что Альваро Энриге получил журналистское образование – это чувствуется, какого репортёра или спортивного комментатора потерял мир! Правда, корт здесь лёгким движением пера или клавиш ноутбука превращается в площадь карнавальную: найдётся место и типичным пройдохам, и проституткам, явившимся поболеть за Художника, и перебранкам, и всевозможным неприличным жестам, ну и стоит учесть, что оба теннисиста измучены тяжёлым похмельем. Предыстория сражения будет, как и полагается, изложена ближе к финалу. Стоит сказать, что главной пуантой, исходом поединка, Энриге лихо объясняет ту противоречивость биографии Кеведо, что так мучила знатоков барочного плутовского романа. Как из приличного человека, хоть и хулигана, бунтаря, он превратился в какую-то полную противоположность себе былому? «Мгновенная смерть» даёт своеобразный ответ на этот вопрос, впрочем, разгадку можно воспринимать и метафорически. Ведь поединок может и не быть конкретизирован в форме матча, проиграть прежнюю жизнь способен каждый.
Вспоминается, конечно, не только Эко. Гипертекстуальные скачки от матча к истории завоевания Кортесом Мексики, от справок по истории тенниса к интригам при папском дворе – всё это похоже и на знаменитый «Хазарский словарь» Павича. Во время чтения невозможно отделаться от впечатления, что ты знакомишься с тремя, а то и четырьмя текстами одновременно. Открываешь следующую страницу – а тут о чём речь пойдёт? Но, к счастью, на корт-площадь мы возвращаемся постоянно, так что в лабиринте, Библиотеки Вавилонской, никто не заблудится. Энриге за этим проследит, не сомневайтесь.
Есть здесь и привычно ассоциирующаяся с латиноамериканскими писателями тема всяческих веществ. Ну а как же? Уаницин изготавливает митры для Папы Римского (по которым, конечно, Караваджо и научится играм светотени) исключительно «под грибочками».
Очень вовремя в повествовании появляется сам автор. Например, возникает вдруг ряд эротических сцен, и думаешь: чего это Энриге ударился в «нездоровую бульварщину»? Не пропагандирует ли нетрадиционную ориентацию среди неокрепших умов? Но тут автор сразу же всё объяснит: «Эта книга – не про Караваджо и Кеведо, хотя в ней есть и Караваджо, и Кеведо. А также Кортес, Куаутемок, Галилей и Пий IV. Гигантских масштабов личности, противостоящие друг другу. И все трахаются, напиваются, делают какие-то бессмысленные ставки. Всякий роман неизбежно сбивает спесь с памятника кому-нибудь, поскольку всякий роман, даже самый целомудренный, немного порнографичен». Рукотворные памятники скучны и спесивы, а вот живое повествование Энриге открывает новое в истории Ренессанса и барокко. И пусть это новое порой придумал сам автор, игра получилась захватывающей. Игра во всех смыслах этого многозначного слова.

Константин ПОЗДНЯКОВ
Доктор филологических наук, профессор кафедры журналистики СГСПУ.

«Свежая газета. Культура», № 24 (221) декабрь 2021

«Если современный автор выбирает в герои своего романа таких исторических личностей, как Караваджо, Кеведо, Галилей – можно быть уверенным: они будут делать что угодно, кроме как рассуждать о живописи, поэзии или математике. Но современный мексиканский писатель, он же нью-йоркский профессор, хочет, кажется, уйти максимально далеко от наших подразумеваемых ожиданий: у него эти герои… играют в теннис! И происходит этот необыкновенный (для нас) матч на римской пьяцца Навона в 1599 году: художник на правах старшего нападает, юный поэт искусно защищается, а математик бесстрастно ведет счет, причём заменяет специфическое теннисное словечко love («ноль») итальянским amore.

И попутно автор рассказывает нам много необыкновенных вещей. Вот не самая важная, но самая шокирующая: что мячи, которыми лупили друг в друга игроки, были набиты волосами, срезанными перед казнью с головы Анны Болейн шестьюдесятью годами ранее. Se non è vero, è ben trovato, как сказали бы на пьяцца Навона. То есть – если это и не правда, то ловко придумано».

Михаил Визель,  «Год Литературы»

«„Мгновенная смерть“ — роман о теннисе: название отсылает не только к квантовому скачку, рано или поздно ожидающему каждого из нас, но и к спортивной схватке для разрешения ничьей. „Мгновенная смерть“ — исторический роман, в котором ловко обыгрываются события, сотрясавшие Западную Европу на стыке позднего Средневековья и Нового времени. „Мгновенная смерть“ — вообще не роман, а что-то вроде игры в кубики, за которой читатель застает великовозрастного мальчишку: тот строит домик из случайных фактов, разрозненных эпизодов и персональных озарений. Альваро Энриге — тот самый мальчишка, который точно знает, каким принципам должна следовать, а от каких, напротив, отказаться литература в XXI веке, чтобы на фоне Netflix и Instagram не быть тоскливой забавой для тех, кто остался без смартфона. Дарья Синицына — то ли шпионка, то ли фокусница, потому что умудрилась из собственных подручных материалов построить точно такой же домик».

Сергей Кумыш, «РБК»