«Ксения Голубович пишет о таинственном мерцании, в котором поэтесса исподволь распознает Бога. 

В качестве литературной параллели напрашиваются строки Николая Гумилева: «И в Евангелии от Иоанна // Сказано, что Слово это – Бог». Заметим, что постмодернизм сосредоточен не столько на «первичной»реальности, сколько на слове, знаке. Вот почему Ксения Голубович применительно к Седаковой несколько парадоксально говорит о постмодерне в раю, хотя в нашем обиходе с постмодерном привычно связывается нечто совершенно другое… Между тем Голубович проницательно усматривает в творчестве Седаковой ту высокую игру, которая исходно была достоянием «счастливцев праздных» – Пушкина и Моцарта и которая чудом стала возможна в наши дни». 

Василий Геронимус, «Учительская газета»

Работу Голубович со стихами Седаковой точнее всего, кажется, было бы назвать не столько анализом и интерпретацией, сколько со-мыслием: встречным усилием понимания, при котором читателю важно не установить, наконец, «что хотел сказать автор» (как справедливо замечает героиня книги в уже цитированном предисловии, автор сказал в точности то, что и хотел), не перевести сказанное поэтом на некоторый общепонятный язык, но пройти тот же путь обретения и проживания смыслов и проследить, как эти смыслы образуются. Прояснить траектории собственного движения. И это, несомненно, позиция исследовательская — обращённая сразу в две предполагающие друг друга, связанные друг с другом стороны: вовне и внутрь, на исследуемый предмет и на самого исследователя.

Предмет при этом моделируется тоже нетипичным образом. Признавая, с одной стороны, поэзию Седаковой  «чудом» — соответственно, тем, что не поддаётся исчерпывающему рациональному описанию («В случае Ольги Седаковой, — говорит она, — с моей точки зрения — происходит чудо»), с другой стороны, Голубович рассматривает её прежде всего прочего как особенным образом устроенную разновидность мысли (исходя таким образом из очень глубокой интуиции, согласно которой мысль и чудо нисколько не противоречат друг другу). Мысли, самим своим устройством проблематизирующей рутинные ходы мышления и поэтическими именно средствами утверждающей, что «мы должны радикально пересмотреть многие свои понятия». Поэтому, если всё-таки искать работе Голубович сжатого дисциплинарного определения, вне всякого сомнения, её стоит отнести к усилиям философского типа. То есть это редчайший по нынешним временам, по крайней мере на нашем языке, способ философствования: мышления о предельно общих и предельно же принципиальных вопросах — путём критического анализа художественного текста или совокупности таковых.

Ольга Балла, «Горький», «Пульсирующие точки нового состояния мира»