Разгар гражданской войны. Народная армия генерала Панчо Вильи ведёт наступление на правительственные войска. Враг отступает, но вождю недостаёт одного — эффектных показательных казней реакционеров в захваченных городах. Расстрелы, повешение — это всё старо, неоригинально… И тут очень вовремя в палатке Вильи появляется некто Веласко, создатель совершенного орудия смерти — гильотины. (Никто ведь в крестьянском войске не знает, что подобный аппарат уже служил в Европе делу революции.) Генерал зачисляет конструктора с помощниками в свою армию на правах особого подразделения. Дворянину Веласко предстоит пройти дорогами революционной войны, и в некоторые моменты и его собственная жизнь будет зависеть от качества работы его детища. Однако нож гильотины становится настоящим ночным кошмаром для Веласко, призрачным воплощением совести…

Лапидарный и живописный, витальный и в меру кровожадный роман Арриаги битком набит всевозможными культурологическими парафразами и метафорами. Гильотина здесь — атрибут власти и революционной справедливости, но в то же время — «идол на час, символ мимолётности мгновения». Создатель аппарата — аристократ в стане бунтарей; хитроумный инженер, зашифровавший чертежи, дабы никто не смог повторить его шедевр. Веласко — интеллигент-авантюрист, трикстер, «свой среди чужих, чужой среди своих». Типаж, отлично знакомый поклонникам книг и фильмов о русской революции…

«Веласко вдруг отчётливо ощутил, что стоит перед лицом дамы, имя которой История. Он, так долго учившийся, прочитавший множество книг о великих битвах, восхищавшийся героями борьбы за независимость, как-то не заметил, что и его самого закружил вихрь Истории, той самой, настоящей, о которой позднее напишут книги, о которой будут спорить до хрипоты в студенческих аудиториях». Этот вихрь, этот стихийный революционный драйв Арриага передаёт замечательно. Текст, можно сказать, переносит нас на самое остриё эпохи, во всех смыслах слова. …Ну а экранизировать эту историю (если дойдёт дело до съёмок), конечно же, должен Роберт Родригес, знающий толк в фантазиях на тему кровавых латиноамериканских междоусобиц.

©Частный корреспондент

Не-еет, это символ, «универсальный символ смерти», перед которым склоняются, чтобы остальные смогли оценить триумф собственной свободы. Три века назад гильотина сослужила немалую службу французской революции, однако все же не такую грандиозную, как спустя двести лет – мексиканской. Там одно это слово до сих пор рождает образ страшного и прекрасного Панчо Вильи – легендарного генерала, вождя революции. Ведь в те годы «расстреливать стало не модно, а вешать – просто пошло», зато гильотина – та была просто «создана для мексиканской революции». И она даже «гораздо больше подходила характеру мексиканцев, чем характеру французов»! Поверили? Зря! Ничего такого не было – то есть революция в Мексике, конечно, была, и Панчо Вилья тоже, но гильотины у него не было.
Просто однажды известный писатель, сценарист и режиссер Гильермо Арриага решил исследовать вопрос об «исторической правде», для чего и придумал эту историю, прочитав которую можно спросить: «А было ли такое на самом деле?» Так что повесть эта – художественный анализ прошлого и приглашение взглянуть на историю, с ее героями и жертвами, как на миф.

Арриага не зачарован харизмой Вильи. Он не рисует образ освободителя, подарившего соотечественникам равенство и свободу, не делает из него этакую «суровую добродетель» на коне. Но и не делает из него дикаря, маньяка и варвараразрушителя. Его герой просто один из тех, кто отважно и упорно боролся за власть, кто был хитрее и смелее, кому больше других повезло и кто ее получил. Вилья понимал, что люди забиты, угнетены, что нужно действовать, но у него не было, что называется, «революционных идеалов».

Если вспомнить «Три могилы», «Вавилон» и «21 грамм», сценарии к которым написал Арриага, можно понять, почему его заинтересовал Вилья. Однако эта книга не столько о генерале, сколько о гильотине, ставшей в альтернативной реальности Арриаги неотъемлемой частью армии Вильи, «воплощением божьего промысла».
И автор увлеченно рассказывает о том, как в часы затишья бойцы использовали ее «не по назначению»: палили по поставленным на перекладину бутылкам с текилой, разрезали арбуз, заключали пари – кто сможет, положив руку в углубление, отдернуть ее прежде, чем упадет нож. «А однажды кому-то даже пришло в голову демонтировать нож и подвесить вместо него качели».

Слог у Арриаги быстрый и легкий, как ружейные залпы из стволов мексиканских революционеров – это меткие выстрелы скачущего во весь опор генерала Вильи – всегда точно в лоб. Главная цель – сделать так, чтобы получились одновременно комедия и трагедия. Его черный юмор, гротескный смех («полковник Фьерро получил дозволение расстрелять пленников – была у парня с малолетства эта привычка») и, самое главное, его мексиканская гильотина – такая яркая, живая и полностью выдуманная – все под его пером соединяется так свободно и непринужденно, что читатель, уже, кажется, успевший забыть о ценности жизни, в конце раскрывает от изумления рот и вдруг вспоминает… И тем «воспоминание» пронзительнее.

Вера Бройде, "КО", №2, 2010

Гильермо Арриага. Эскадрон "Гильотина". О книге на нашем сайте.

©Эхо Москвы