Матей Вишнек прекрасным образом отличается от мрачного зануды Кафки. Абсурд, в который постепенно погружаешься, читая этот роман, вытесняет ужас и отчаяние, (которые могут охватить при встрече со слишком актуальной для нас сегодня темой), именно абсурд, густеющий с каждой страницей, постепенно ложится на текст театральным гримом - и начинаешь понимать, что серые тюремные стены всего лишь декорации, которые скоро развалятся от сотрясений всемогущего смеха, побеждавшего самые темные времена.

Правда состояла в том, что в самое сердце демократии прокралось что-то, пока неизвестно что: ЛОЖЬ, НЕНАВИСТЬ или ВРАГ. (с)

Вполне жизненно-бытовая "Реальность" в которую подзывает, как бы заигрывая c "неподготовленным" читателем Матей Вишнек — постепенно, как песок в стеклянном сосуде часов, начинает высыпаться и приятно почесывать сознание "бывалого". Нет, не ждите паники в городе огней. Процесс выхода на волю Господина К вовлечет абсолютно в другой мир. По ходу романа "реальность" начнёт раздваиваться, возможно вызывать чувство тревоги, паники, замешательства. Лодка конформизма, спущенная на воду в начале романа придет к фантасмагорически-таинственному озеру, полыхающему огнями безумия. И эта мистерия, словно древнейший обряд — дань богам "Кафкиании".

Kustikov

Роман написан в 1988 году. Сразу после написания опубликован не был не по магическим причинам, а по воле автора. Сейчас сложно судить, насколько это было верно. Однозначно, что в обилии антитоталитарной литературы он мог, как минимум, затеряться. Но, конечно, это роман не только и не столько антитоталитарен, возможно, он вообще не об этом. Он о том, что человек часто оказывается беспомощен и растерян, неожиданно для себя обретя свободу.

Вишнек делает сюжетом своего романа фрагмент судьбы Козефа Й. – персонажа, перенявшего эстафету у кафкианского Йозефа К. Герой, неожиданно попавший под следствие, трансформируется в Койзефа Й. (Господина К.), на которого внезапно обрушивается свобода.

Собственно, роман так и начинается: «В одно прекрасное утро Козефа Й. освободили». Свобода проскользнула незаметно, сквозь слегка Улыбнулась охранником и не предложила положенного заключенным завтрака (у Кафки, как мы помним, завтрак отнял арест).

Козеф Й. оказался обескуражен.

Свобода «придавила» Козефа. Он даже непроизвольно начинает задерживать фактический выход. Вживается в тюремный быт в новом качестве – где-то между служащими и заключенными. Постепенно смелеет, в какой-то момент даже начинает ощущать себя героем, походя, участвует в жизни маленькой соседствующей демократии – колонии сбежавших заключенных, и все это ровно до тех пор, пока кольцо не замкнется.

Роман наполнен массой интересных деталей и подробностей, персонажей – все они продолжают абсурдистскую кафкианскую традицию и играютсоответствующие роли.

Сюжет, безусловно, интересен и сам по себе, т.е. он не перестанет существовать если вы отсечете сначала Кафку, потом – эпоху. Но наиболее выигрышен он, конечно, в соседстве этих явлений.

iammado

Вначале книга казалась довольно интересной и забавной, но наслаждению мешал привкус суррогатного "instant kafka" – вроде бы Вишнек старается перенять стиль Кафки, но копия, по определению, всегда хуже оригинала.

Но к концу романа выяснилось, что Вишнеку есть что сказать и от себя. Книга перестала казаться просто "прикольной штучкой" и финал её, очень мощный, уже звучал в полную силу кафкианства.

maritta

Матей Вишнек прекрасным образом отличается от мрачного зануды Кафки. Абсурд, в который постепенно погружаешься, читая этот роман,  вытесняет ужас и отчаяние, (которые могут охватить при встрече со слишком актуальной для нас сегодня темой), именно абсурд, густеющий с каждой страницей, постепенно ложится на текст театральным гримом - и начинаешь понимать, что серые тюремные стены всего лишь декорации, которые скоро развалятся от сотрясений всемогущего смеха, побеждавшего самые темные времена.

klaklak