311

вернуться

Энценсбергер Ханс Магнус
Гибель «Титаника»

 
Антон Чёрный

КОНЕЦ СВЕТА И ЕГО УДАЧНОЕ ЗАВЕРШЕНИЕ

Публикацию поэмы-комедии Энценсбергера «Гибель „Титаника“» в переводе Святослава Городецкого стоит признать явлением большого культурного значения, пусть и произошедшим пока негромко и без особой помпы, как это часто и случается при начале освоения столь важных иноязычных текстов в русском культурном пространстве.

Журнал Prosōdia, №12

Вера Котелевская

«Комедию» о гибели «Титаника», написанную в 1977 году (западно-)германским человеком-оркестром Хансом Магнусом Энценсбергером, «Франкфуртер Альгемайне Цайтунг» сразу же окрестила «вопиющей неудачей» (14.10.78). Однако резоны были примерно в том духе, что и упреки классицистов в адрес Шекспира, путавшего стихи с прозой и не умевшего блюсти правило трех единств. Чтобы насладиться визионерской свободой и стилистической многослойностью «Гибели Титаника», надо бы держать в жанровой памяти Джойса, Дёблина или Мюллера, не пытаясь сгладить резкость монтажной склейки. Но это дело прошлое. А сегодня, после того как все мыслимые и немыслимые форматы истории о затонувшем лайнере отыграны, поэма-катастрофа интересна, скорее, не своим рамочным сюжетом, а тем, что встроено по краям и на стыках 33-х как бы «дантовских» песен – своими интермедиями (их 16), автометапоэтическими пассажами, да, в конце концов, гибкостью языка, ведущего нас не только из трюма к палубе, но сквозь текстуру всевозможных режимов говорения. Отчет мертвеца, судовой журнал гибели; газетные новости; морская песенка; подробнейшие, пластически насыщенные, втягивающие внутрь своего апокалиптического или, напротив, пиршественного, пространства экфрасисы (картин существующих и несуществующих). Демагогия а ля Бодрийяр (гибели Титаника не было). Монологи пишущего, вглядывающегося в сахарный призрак айсберга то из мятежной Гаваны, то на улицах западного Берлина (Мертвые низших классов тонут быстрее, чем джентльмены). Энценсбергер все время возвращается к проблеме медиа и языка: как показать и рассказать историю Другого (времени, класса, нации). Слепой художник, репортер, левак-поэт, разуверившийся в революции, реставратор собственной забытой рукописи, глотающий воздух тонущий – все эти образы собираются в медиакритический фокус, тревожа не столько избитой темой заката Европы (Энценсбергер использует шпенглеровское Untergang), сколько призраком пустого говорения, белым шумом, в котором можно не расслышать крик  одинокого утопающего или сотен.

Потому что умирающий от жажды / не разглагольствует о ней. / Потому что рабочий класс / не называет себя «рабочим классом». / Потому что отчаявшийся / не скажет: / «Меня охватило отчаяние». / Потому что оргазм и «оргазм» – / две большие разницы. / Потому что умирающий, вместо того / чтобы сказать: «Я умираю», / успевает только прохрипеть / что-то невнятное.

Журнал «Воздух», 2019, № 38, с. 302-303

Лев Оборин

«Гибель Титаника» — главное произведение Ханса Магнуса Энценсбергера, живого классика немецкой поэзии и левого интеллектуала, которому в этом году исполнится 90 лет. О левом интеллектуализме приходится говорить сразу, потому что «Гибель Титаника» — не только поэтический отчет о том, как 14 апреля 1912 года произошло главное кораблекрушение новейшей истории, но и притча о погибающем обществе.

Энценсбергер создавал первую версию поэмы в 1969 году на Кубе, во время жарких политических споров с коллегами и в период недолгого брака с Марией Алигер, дочерью Александра Фадеева и Маргариты Алигер; уезжая с Кубы, он отправил единственный экземпляр рукописи по почте — и она затерялась, разделив, таким образом, судьбу «Титаника». В новый вариант, созданный через восемь лет, эта история вошла на правах одной из сюжетных линий. Вообще о Кубе, которая к началу 1970-х потеряла флер «острова свободы», здесь сказано почти столько же, сколько о «Титанике»:

Тогда в Гаване с домов сыпалась
штукатурка, в порту недвижно стоял
гнилостный запах, пышно отцветала старина,
дефицит день и ночь страстно
глодал десятилетние планы…

Эйфорические разговоры о коммунизме и досужие сетования на кубинский неурожай сахара Энценсбергеру явственно напоминают игру оркестра на обреченной палубе в 1912-м, и неудивительно, что в водах Карибского вода ему мерещится айсберг:

кроме меня, его не видел никто,
в темном заливе, в безоблачной ночи,
в черном море, гладком как зеркало,
я увидел айсберг, немыслимо высокий
и холодный, ледяной фата-морганой
плыл он медленно и необратимо,
белый, на меня.

В этом «кроме меня, его не видел никто» есть известное тщеславие. Оно впору ветхозаветному пророку, но Энценсбергер на такого пророка не похож: эмоциональный фон «Гибели Титаника» — смесь сочувствия и иронии, в том числе по отношению к тем, кто слушает проповедников:

Они терпеливо стояли
со своими мешками и четками,
с рахитичными детьми
у ограждений и сторонились,
слушали его, с уважением,
и ждали, пока не утонули
.

Энценсбергер — поэт разнообразных техник. Его поэма — стилистический пастиш: здесь есть каталоги; имитация отчаянной речи («Выпустите нас / Мы здесь задохнемся»); фольклорные песенки, с умением воспроизведенные по-русски Святославом Городецким; целые главы, посвященные шедеврам старых мастеров, которые занимались своим делом, прятали под слоями краски секреты для посвященных и мало заботились о социальном контексте. Наконец, Энценсбергер впускает в поэзию документ — схожим образом, говоря о катастрофе Блокады в поэме «Рождественский пост», поступает русский поэт Сергей Завьялов. И даже документы эти — схожего свойства: у Завьялова сопоставляются предписания для соблюдающих пост с нормами блокадного пайка, у Энценсбергера приводится не слишком уместное на океанском дне меню: «Caviar Beluga / Hors d’œuvres varies / Turtle Soup».

Впрочем, и у тех, кто собирался отведать черепахового супа и белужьей икры, есть свое достоинство: они тонут как джентльмены — и Энценсбергер удостаивает их кивка. Но в целом это, конечно, марксистский, или, если угодно, постмарксистский текст (в том же смысле, в каком мы говорим о постиронии). Гибель Титаника — это «подходящий материал для поэтов», «она — очередное подтверждение справедливости тезисов Владимира Ильича Ленина», и в то же время «она создает рабочие места» и «она постепенно начинает действовать нам на нервы». Разговор о ней ничего на самом деле о ней не сообщает («Потому что умирающий, вместо того / чтобы сказать: «Я умираю», / успевает только прохрипеть / что-то невнятное»), зато статистика погибших пассажиров первого, второго и третьего классов позволяет сделать классовый вывод: «Мы все в одной лодке, / но кто бедней, тот тонет быстрее». Это двойственная позиция, и Энценсбергер это осознает. Он из нее пишет.

И еще несколько слов о жанре «Гибели Титаника». Авторское определение жанра — «комедия»; как сообщает аннотация, Энценсбергер сознательно «саркастически переосмысляет Данте: «Комедия — поэтическое произведение среднего стиля с устрашающим началом и благополучным концом». Не так уж просто понять, в чем заключается благополучие финала — катастрофического видения: «И откуда взялись / эти многие тысячи мокрых чемоданов, неприкаянно / и бесхозно качающихся на воде? Я плыву и реву. / <…> я реву и плыву дальше». В том, что свидетель выжил, способен рассказать о катастрофе и сделать выводы? Или в том, что с «Титаником» пошло на дно все западное общество, по которому это дно давно плакало? «Чем хуже, тем лучше» — по цитате, которую часто и не вполне точно приписывают Ленину?

Наверное, комедийность здесь того же плана, что в «Вишневом саде», — парад несоответствий, лишенных юмора. Среди таких несоответствий реальной трагедии — многочисленные голливудские фильмы о «Титанике», и это еще нужно учитывать, что Энценсбергер написал свою поэму до фильма Кэмерона, окончательно превратившего катастрофу в блокбастер. Ну, а сделать из кораблекрушения комедию в понимании Данте (началось грозной гибелью, а закончилось спасением души) удалось разве что Джерарду Мэнли Хопкинсу — поэту и католическому священнику XIX века, во всех отношениях от Энценсбергера далекому.

«Горький»

ISBN 978-5-89059-349-8

Издательство Ивана Лимбаха, 2019

Перевод с нем.С. Городецкого

Редактор: И. В. Булатовский
Корректор: Л. А. Самойлова
Компьютерная верстка: Н. Ю. Травкин
Дизайн обложки: Н.Теплов

Обложка, 138 с.
УДК 821.112.2-1«19»=161.1=03.112.2
ББК 84(4Гем)6-5-021*83.3
Э 68
Формат 70×641/16
Тираж 2000 экз.

Книгу можно приобрести