«Один из величайших поэтов Средневековья, как раз становившегося Возрождением, Франсуа Вийон был не менее известным вором, в ноябре 1462 года был арестован (не в первый раз) и, после пыток, приговорен к повешению, но приговор был заменен на десятилетнее изгнание из Парижа и графства Парижского. В начале января тридцатилетний поэт покинул Париж — и с этого момента его следы теряются, неизвестно, что с ним было потом, чем он занимался, что писал, когда и где умер. Интеллектуально-приключенческий роман рожденного во Франции бывшего торговца антикварными книгами, бывшего израильского разведчика, а ныне писателя Рафаэля Жерусальми «Братство охотников за книгами» (перевод А. Смирновой) предлагает свою версию произошедшего после исчезновения Вийона: поэт, по воле Жерусальми, становится главным действующим лицом заговора, целью которого является ослабление папской власти, прекращение крестовых походов и так далее. По хочу действия мы станем свидетелями опасных путешествий, скитаний по средневековому Иерусалиму, красивой романтической истории, нескольких кровавых схваток, и познакомимся как с реально существовавшими историческими личностями, от которых зависели судьбы средневековой Европы, так и с выдуманными, но не менее важными для увлекательного повествования людьми. Об остальном умолчу, потому что это как раз тот случай, когда спойлеры могут сильно испортить впечатления от чтения.

О том, что придуманный Франсуа Вийон, выбрав собственный «путь самурая», проходит по следам (иногда — буквально) Иисуса Христа, очень убедительно написано в недавней рецензии на «Горьком» (там даже есть сравнения Вийона с Юрием Живаго и Гарри Поттером). Там же замечательно написано про смену Средневековья Ренессансом (Вийон, принадлежащий то ли одной литературной традиции, то ли другой, — идеальная фигура, чтобы продемонстрировать эту смену эпох). Мне же важней другое — то, с каким восторгом Жерусальми пишет про сочиненное им Братство охотников за книгами, про самих этих братьев, способных влиять на историю, используя не столько крепкие кулаки и хорошо заточенную сталь, но силу рукописного и, с какого-то момента, печатного слова. Как будто Жерусальми на самом деле считает, что книга что-то значит, что у нее есть сила — сила, неподвластная времени. В незабвенном «Библиотекаре» Михаила Елизарова силой обладали книги определенного автора, а их поклонники образовывали воинственную секту, здесь же силой обладают книги как таковые, сами слова, нанесенные на бумагу, пергамент и что там еще, и главное — сохранить их, сберечь от уничтожения и забвения. И второе — Жерусальми, хотя бы на страницах своего приключенческого романа, верит в возможность обнаружения текстов своего героя Вийона, которые — возможно — были созданы после исчезновения поэта. А эта вера — важная составляющая мироощущения сумасшедших и смешных людей типа самого Жерусальми, или еще некоторых, или вот типа меня тоже. Потому что, ну, понятно же: «Но если как-нибудь его / Случится встретить вам, / Тогда скорей, / Тогда скорей, / Скорей скажите нам». Как-то так».

Жека Шварц (книжный магазин «Бабель»)