«В Издательстве Ивана Лимбаха спустя двадцать лет вышло переиздание книги «Страстоцвет, или Петербургские подоконники» филолога Ольги Кушлиной. Это исследование русской поэзии рубежа XIX–XX веков с необычной точки зрения — комнатного садоводства. В это время из французских колоний в Европу привозят диковинные цветы: орхидеи, криптомерии, фикусы и бегонии расцвечивают жардиньерки гостиных и подоконники петербургских домов. В Российской империи развивается садоводство, проходят художественные выставки. Постепенно экспонаты экзотической оранжереи становятся составной частью новых художественных стилей».

Елизавета Подколзина, «Важная книга», «Полка»

«Взгляд "от подоконника" предполагает сближение далековатых сущностей, но процесс описан таким свежим и ясным языком, что сопротивляться перетасовке акцентов нет желания. Напротив, с удовольствием внемлешь широкому правлению тропических растений в умах поэтов Серебряного века, засилью рифм "андрогин-георгин", "вербена-вдохновенно" и осознаешь, что свержение фикуса и воцарение криптомерии может служить предвестием больших потрясений в искусстве.

"Эпоха модерна началась с того, что в Европу привезли из Америки орхидею и из Японии — хризантему"».

Иван Напреенко, «Горький»

И вся литература русская в цветочном горшке

Всевозможные ключи к литературным произведениям, казалось бы, давным-давно найдены, описаны и ныне попадают во всякие бессмысленные вузовские документы, растворяясь в страшных разделах компетенций и образовательных результатов. Тем интереснее читать книги, где предлагается некий свежий и вдохновляющий взгляд на классические тексты. «Страстоцвет, или Петербургские подоконники» Ольги Кушлиной – именно такая книга. Вооружившись томами Макса Гесдерфера, А.Кернера фон Марилуна и других специалистов по растениеводству и садоводству, автор берётся раскрывать цветочную тайнопись отечественной поэзии от Фета до Пастернака. Да и труд Гесдерфера читается, по словам Кушлиной, как роман, в чём каждый может убедиться лично: в многочисленных выдержках из «Комнатного садоводства» действительно ощущается своеобразная поэзия – это отнюдь не сухие и скупые инструкции специалиста новичкам, а пространные рассуждения с вполне художественными описаниями обожаемых автором растений.
Зацепкой для расследования «цветочного дела русской поэзии» стала явная перекличка между содержанием «Комнатного садоводства» и сборником стихов Тэффи «Passiflora», а уж из этой «луковицы» выросла и структура глав: изображённые в стихах цветы сопровождаются комментарием из пособий по садоводству, после чего даже знакомые строчки раскрываются по-новому. Особой удачей стала глава, посвящённая «самому символистскому цветку». Ироническое отношение Бунина к декадентским асфоделиям, поэтический диалог между Брюсовым и Ниной Петровской, будто передающий те же самые цветы из рук в руки, Черубина де Габриак, превращающаяся в фантастический огонь папоротника… Только вот современность бросает нас с высот символизма вниз, поэтому столь печальна судьба цветов, украшавших берега реки Забвения: «Бедная асфодель вообще теперь продаётся не в цветочных магазинах, а в хозяйственных: новое средство «Асфодель» (с запахом антоновского яблока!), по-видимому, предназначено для мытья посуды в водах Леты». Вот тебе и на: «антоновские яблоки» ворчавшего на символистов Бунина соединились с высмеиваемыми им цветами символистов!
Не все цветы одинаково хорошо годятся для поэзии, иные наименования, будучи ритмизованными, напоминают какой-то неудачный каламбур. Афанасию Фету так и не удаётся приручить рододендрон, а Тургенев отзывается на напрасные попытки отличной пародией:
Рододендрон! Рододендрон!
Но в руках вертлявой феи
Хороши не только розы,
Хороши большие томы
И поэзии, и прозы!
Рододендрон! Рододендрон!
Возвращаясь к Серебряному веку, Ольга Кушлина убедительно доказывает, насколько влиятельным в плане домашнего садоводства стал роман Гюисманса «Наоборот», сколько цветов из коллекции дез Эссента попали в отечественную поэзию. Кстати оказывается и история поклонника Гюисманса Александра Добролюбова, который даже биографически умудрился скопировать кумира, бросив поэзию и уйдя в религию. Здесь же говорится и о проблеме, которая не перестаёт быть актуальной для нас, как только мы пытаемся перенять что-то у европейцев: «Только вот беда: в России никогда не умели легко и утончённо играть – не заигрываясь, не внося натужную серьёзность».
Стыдно признаться, но книга открыла для меня и новое имя. Поскольку, помимо всем известных Брюсова, Блока, Бальмонта, Тэффи, Пастернака, возникает на страницах «Страстоцвета» Петр Потёмкин – поэт, на мой взгляд, совершенно замечательный.
Ключ к поэзии, который нашла Ольга Кушлина, открыл многие двери, но самое важное, что после прочтения самому хочется искать и находить такие универсальные отмычки.

Константин ПОЗДНЯКОВ

Доктор филологических наук, профессор кафедры журналистики СГСПУ

«Свежая газета. Культура», № 22 (219) ноябрь 2021

«Одна из лучших книг о литературе. Мода на комнатные растения не нова — их расставляли по подоконникам сто лет назад писатели и поэты Серебряного века, пользуясь в сложных ботанических случаях популярным справочником Макса Гесдерфера. Такое увлечение не могло не привести к тому, что комнатные цветы пробрались и в произведения. Петербургский филолог Ольга Кушлина собрала, обобщила и прокомментировала, как монстера оказалась в стихах Брюсова, эдельвейсы — в пьесе Горького, асфодели — у Северянина, сирень и жасмин — у Анненского. Это не просто рассказ о «цветочках на подоконниках», но остроумная, оригинальная книга, которая показывает, как связаны повседневность и творчество, высокое и низкое, детали и вдохновение. Реконструировать атмосферу и быт Серебряного века с такого необычного ракурса — интересный подход, благодаря которому мы убеждаемся, что попытка понять магию литературы невозможна без другой магии — неожиданного обнаружения связей всего со всем. У «Страстоцвета» есть и другая сторона — она написана в память о муже Кушлиной, Викторе Кривулине, одном из самых заметных поэтов неофициальной культуры Ленинграда. Вместе они жили в комнате с эркером, полным цветов, с которого начинается книга».

Максим Мамлыга, Esquire

«Эта книга о связи комнатных растений и литературы серебряного века впервые вышла в 2001 году. Обаятельный и ироничный текст, замечательный материал, целый мир, уютный и прочный, в котором известные и неизвестные нам фигуры серебряного века — Валерий Брюсов, Тэффи, Иннокентий Анненский, Петр Потемкин — открываются с новой стороны. У книги есть еще вторая сторона — она издана в память мужа Кушлиной, одной из ключевых фигур неофициальной поэзии Ленинграда поэта Виктора Кривулина.

Нет ничего удивительного в том, что хорошие, умные книги ищут читателя долго. Несмотря на все достоинства, прекрасных людей, которые над ней работали, интеллектуальное издательство, прекрасную обложку, отсылающую к старинной обложке сборника Потемкина, книга осталась почти незамеченной — экземпляры первого тиража можно было встретить в магазинах спустя полтора десятилетия после выхода в свет. В этом году в «Издательстве Ивана Лимбаха» приняли решение переиздать книгу и получили разрешение Кушлиной. Это оказалось как нельзя кстати: за 20 лет между первым изданием и вторым многое изменилось. Выросло новое поколение, появился новый интерес к литературе серебряного века (...), пришла новая мода на комнатные растения, а новые медиа, прежде всего Instagram, обеспечивают ее популярность сейчас — новая обложка ничем не хуже старой, и ее грех не сфотографировать после прочтения и не написать отзыв.

Сейчас о книге рассказывают и пишут все, издательство обрабатывает заказы, книжные магазины располагают ее на выкладках, и происходит главное чудо — спустя многие годы книга, имеющая потенциал литературной суперзвезды, наконец-то становится востребованной, прочитанной и нужной читателю».

Максим Мамлыга, Esquire, «Пять причин: почему книги переиздают и какие переиздания заслуживают внимания»

«Этот текст можно сравнить с неспешной прогулкой по дому, заставленному горшками с фикусами или азалиями. Возле них приятно останавливаться, припоминать строчки из любимых стихов. Сначала мы знакомимся с квартирой вместе с жильцами, получившими ее в наследство. Загадочный эркер со старинной книгой, раскрывающейся на нужных страницах, привлекает наше внимание, но оно быстро переключается на подоконники с растениями, многочисленные окна в прошлое, в зыбких стеклах которых отражаются не орхидеи и кротоны, а лица поэтов Серебряного века: Игоря Северянина, Тэффи, Михаила Кузмина, Черубины де Габриак и многих других».

Надежда Каменева, «Поэтессы любят маленькие цветочки», «Прочтение»

«Цветам на окне — в жизни и в поэзии — посвящена книга Ольги Кушлиной. Или — больше — параллельности и сочетаемости рядов: бытового и литературного, цветоводства и поэзии. Или — больше — всепроницаемости и единству жизни, на всех уровнях, во всех проявлениях. Размахнувшись, сузим: "опыты по перекрестному опылению ботаники и филологии" (с. 123) — такое жанровое определение своих заметок дает мимоходом сам автор этой, в самом деле, неожиданной и увлекательной книги. С другой, полушутливой, авторской обмолвкой — что "Страстоцвет" может читаться как своеобразный дамский роман — можно согласиться, а можно и нет. В книге 20 глав, в каждой из них "опыт перекрестного опыления" дает совершенно новый, т. е. впервые здесь и сейчас прочитываемый сюжет, как правило, связывающий известное поэтическое имя с растением, отчего-то особенно ему близким, или специально раскрывающий ту или иную сторону бытования цветов в России. 20 глав и приложение — "Эркер"».

Татьяна Двинятина, журнал «Новая Русская Книга», номер 3, 2001