«"Вещи, которые я не выбросил" — одна из самых искренних книг о переживании утраты и силе памяти. О том, что остаётся, когда люди уходят, что напоминает, терзает, возвращает в прошлое. В безопасное детство, в уютный родительский дом, туда, где было спокойнее всего.

Забавно, что сохраняет память, а что нет. Забавно, как совершенно простые, банальные и неприметные вещи (слова, места, вкусы и времена года) вдруг возвращают нас самим себе, но когда-то давно, когда мы были моложе, трава зеленее, а утраты ещё не успели испещрить сердце шрамами. Книги из родительской библиотеки, блюда по бабушкиным рецептам, манера говорить, перенятая у кого-то из старшего поколения, всегда будут подтверждать эту непреложную истину: ничто и никто не исчезает бесследно. Где-то на фоне жизни, которая идёт своим ходом и чередом, не замечая потерь, мелькают тени и отголоски прошедших лет, наполненных людскими радостями, горестями, страхами, тревогами и зыбкими моментами счастья.

Прошлое просачивается в нас через наших родителей и бабушек с дедушками, и в своих тонких ручейках несёт песчинки поколенческого опыта, который, пусть порой и совсем незаметно, но крепко оседает в нас самих. История, как и дьявол, прячется в деталях: в неуместной красочности кулинарной книги времён послевоенного голода и дефицита, в навыке быть ко всему готовым, в настороженности, которая передаётся по наследству. В очередях. В детских наивных неудобных вопросах.

"Однажды мой ребёнок спросил:
- Почему был Холокост?
Вроде я понимал, что рано или поздно этот вопрос прозвучит, но почему сейчас? Почему так рано?
- Видишь ли… - начал я. – Люди. Люди иногда.
- Люди?
- Некоторые люди.
- Так это из-за людей?
- Из-за людей. Да. Люди людям. То есть. Иногда. В группе. Люди. Иногда.
- Не из-за метеорита?"

Пан Марцин хотел сказать, что "люди людям уготовили эту судьбу". Всегда так делали. Всегда люди. И хотя кажется и хочется верить, что в воронке от снаряда (или от метеорита?) безопаснее всего и что повторение такого — это слишком по всем известным и неизвестным меркам, беспокойство не проходит. Ожидание беды не проходит. Иногда притупляется, иногда засыпает, теряет бдительность. Но никогда не проходит полностью.

Потому что люди. Люди людям».

 zakharova_darya в Instagram

«Книга закончилась слишком быстро. Это единственный ее минус. (...)

История о смерти, которая полна жизни, теплых воспоминаний, особой ностальгии, которую мы часто испытываем: это не ностальгия по нашему прошлому, но ностальгия по прошлому наших родителей, бабушек, дедушек, которые жили в ужаснейших условиях социалистических реалий, но их рассказы полны тепла, абсурдного юмора, ситуаций, которые нам совершенно невозможно представить, но из-за того, что мы слышали эти истории миллион раз (ох уж эти праздники, застолья или случайные чаепития, когда просто зашел в гости), кажется, будто мы пережили это сами.

Мама автора родилась в сороковые. Она пережила Холокост. Оккупацию Польши фашистами. Оккупацию Польши СССР. Безумный лихой 20 век. Когда выжившие евреи не называли себя евреями. Даже когда вроде бы стало можно и не страшно. Она смогла заявить сыну «не спорь с еврейской матерью» только в 80-е.

Мама автора умирает, оставив огромное количество вещей и книг. Среди них «Эмма» Джейн Остин, которую она перечитывала сотню раз. Она спасала ее от всех невзгод. «Москва-Петушки» Ерофеева. Улицкая появилась в нулевые. «Я будто читаю про нас», говорит мама, которая никогда не была в СССР.

И самое абсурдное — «Книга о вкусной и здоровой пище». Она была в каждом доме. Но ни один рецепт решительно невозможно было использовать в быту. Таких продуктов просто не было на полках.

Мама автора была, что называется, passive aggressive. Это было необходимо и удобно во времена социализма. Она никогда не опускалась до оскорблений, но могла поставить на место любую тетку с почты или наглого мужика в очереди, не сказав обидного слова.

Меня зацепило вот что. Возможно, это субъективный взгляд молодого автора, но видится, будто поляки ощущали себя оккупированными. Вся жизнь делилась на «До марта» и «После марта». (...) Если советские граждане принимали все как данность, просто не представляли иной жизни, поляки же чувствовали себя в ловушке, и понимали, что рано или поздно все закончится.

Внутренняя свобода. Отсутствие гена рабства. Это, конечно, довольно лирично и абстрактно, но мне кажется, что корень наших бед именно в нем. Мы не чувствуем свою страну своей. Есть некие «они». Но в итоге «они» разрушают все до основания.

Это очень теплая книга. Она грустная, трогательная, но с оптимистичным взглядом на жизнь. И даже на смерть. Все уходят. Это больно. Но это естественно».

goodreviewstv в Instagram

«Вещи — это воспоминания. Никогда не знаешь на какой пласт жизни наткнёшься, просто сунув руку в карман весеннего плаща. «Вещи, которые я не выбросил» —тихая, вкрадчивая, очень детальная, пронзительно честная история польского художника-графика Марцина Вихи, собранная из списков, обрывков воспоминаний, икеевских лампочек, совместных посещений книжных магазинов и любви, скрытой в мелочах. К нам приехали сразу две книги Вихи, одна, как и ожидалось от такого автора, посвящена дизайну вещей (и усталости, и пресыщенности, и размышлениям о будущем и прошлом), а вот вторая, вопреки названию, намекающему на популярное ныне направление минимализм, оказалась книгой о том, о чем не особенно принято говорить: о смерти, переживании утраты, памяти об ушедших близких. А еще — о неразрывной связи с прошлым, о словах и молчании, о человеке, который никогда не исчезает бесследно. Обращаясь к миру обычных вещей, автор рассказывает историю своей матери, за которой встает История с большой буквы, частью которой являемся все мы».

«Подписные издания» в Instagram