Получила книгу Ханки Групинской "Я пришла домой, а там никого не было" о восстании в Варшавском гетто. Острая беспомощность в репликах интервьюера - попытки рационализировать кошмар, выстроить хронологию, уточнить адреса. Не знаю, не помню, наверное, может быть - отвечают рассказчики.

Биографический текст, думаю, существует не для того, чтобы рассказать, что произошло. Особенно если это рассказ о катастрофических событиях - очевидцы путают имена, названия и даты, сноски на каждой странице призваны уточнить сказанное. Но оно не уточняется. 

Люди, пережившие собственную смерть, хорошо помнят конкретные действия: инструкции по пользованию гранатой или, например: "прежде чем прыгать, надо было выломать решётки". Повествование то и дело утыкается в косноязычие или молчание. "Со временем творилось что-то ненормальное". "Я не знаю, как это рассказать".

Я думаю, это нужно читать хотя бы потому, что эти искалеченные слова заслуживают того, чтобы их прочли.

Из разговора с Ароном Карми, одним из участников восстания:

"Сзади слышались выстрелы. Каждый думал, что это в него стреляют. Мы сжались, скорчились и бежали - как псы, как коты, как перепуганные звери. Разве это можно описать?"

Записей не найдено.