177

вернуться

Тённесманн Андреас
Монополия: Игра, город и фортуна

 

Фрагмент из книги Андреаса Тённесманна «Монополия»

 

Три слова решили мою судьбу, помню это как сейчас. Прошло лет сорок или больше, но мне до сих пор кажется, что я только что пережил эту страшную минуту. Я перечитывал эти слова, ни на что не надеясь, и ведь тысячи игроков до и после меня должны были узнать, что означают слова на карточке: «Отправляйтесь на Шлоссаллее». Никакое дружелюбное «пожалуйста» не смягчает эту сокрушительную весть, никакое вежливое обращение на «вы» не означает, что перед лицом полного разгрома я заслуживаю хоть немного уважения. Этот простой импера­тив прекращает мое существование. Размеренный ритм предложения — ирония в чистом виде: можно было бы не только пропеть то, что написано на этой истрепанной красной карточке, но и обозначить небольшую изящную паузу перед последним роковым словом, для которого наборщик текста оставил, как нарочно, новую строку — «Шлоссаллее».

Перед глазами всплывают картины. Как-то хмурым вечером, в середине 1960-х, ко мне в гости пришел школьный друг. Дождь, на улицу не выйти, скука. У моего брата появляется спасительная идея: «Монополия»! Почему бы не достать из шкафа золотую коробку, не освободить место на столе и не начать магические действия, предшествующие любой игре в «Мо­нополию», а дальше заняться исполнением таинственного ритуала? Раскрываем игровую доску, берем кубики и игровые фигурки из ячеек, карточки «Шанс» и «Общественная казна», красные и желтые, раскладываем в стопки на соответствующие поля, раздаем стартовый капитал банка. Начинаем бросать кубики. Постепенно наши фигурки передвигаются по улицам. Красивые разноцветные пространства, объединенные блестящими линиями в красные, синие, фиолетовые группы, обрамляют собой центральный зеленый квадрат. И всегда возникают одни и те же вопросы: купить ли улицу, на которую я попал? Когда у меня соберется квартал, хватит ли денег для строительства? Кто остановится на моих улицах, чтобы я мог взять плату за аренду? Как трясти в руке оба кубика, чтобы выпала комбинация получше? Было бы обидно в следующий раз оказаться на дорогой зеленой или синей улице и платить ростовщическую аренду. Ура! Получилось! Я не попал на Банхофштрассе (аренда улицы с четырьмя домами — 24 000 марок!), иначе бы сразу отправился на поле с красным вопросительным знаком, на котором напечатано «Шанс». И, как назло, в этот момент настигает меня судьба. На самом верху лежит весть Иова Многострадального: карточка «Отправляйтесь на Шлоссаллее».

Что же такого губительного в этом адресе, который, казалось, не предвещает ничего, кроме спокойствия и респектабельности — белые сверкающие дома в зеленых садиках, широкие тротуары, островки былой роскоши? Рядом Паркштрассе, тоже привилегированное место в Монополии: улица, наверное, застроена только с одной стороны, из окон видны высокие деревья и поблескивающая вода — так я ее представляю. Что же плохого в том, что в городе Монополии самым коротким путем — распоряжением «отправляйтесь» — отсылают в квартал мечты? Все очень просто: Монополия не просто город, это игра. И смысл в том, что я появляюсь на Шлоссаллее не как приглашенный гость и даже не как житель, который, естественно, имел бы право там находиться, а как игрок с убывающим денежным запасом, который должен еще и платить за то, что неожиданно попал в лучший район Монополии. Мой братец, неизменный победитель в этой игре, давно скупил обе фешенебельные темно-синие улицы, да еще отель построил как раз на Шлоссаллее.

Теперь он требует с меня сорок тысяч марок за аренду, неужели такое возможно? На самом деле это написано у него в карточке на право собственности, я должен как-то собрать эту громадную сумму, раз уж здесь паркуется смешная железная машинка, моя фигурка в игре, которая принесет мне удачу в этом роскошном месте, — я все еще верил в это. Конечно, у меня нет сорока тысяч, у меня их никогда и не было ни в этой игре, ни в последующих. Мои деньги быстро растаяли, красный и фиолетовый ряды улиц, которые я дешево купил и где с трудом построил пару домишек (но ведь туда за три круга так никто и не попал), не могут дать мне такой суммы. Конечно, я могу взять ипотеку в банке. Для этого надо только перевернуть мои карточки на право собственности, «Ипотечное письмо» теперь сверху, обидно напечатанное красным.

Но этого все-таки недостаточно. Мой брат предлагает мне беспроцентную ссуду на три круга за право преимущественной покупки на Бадштрассе и Турмштрассе, если я до этого времени не смогу заплатить. Правила игры, конечно, не разрешают этого, но кто же играет в «Монополию» по инструкции? Я соглашаюсь. Какое великодушное предложение, думаю я. Три раза кидаю кубики, ну же! «Все будет хорошо», — говорю я себе, как, бывает, говорят выступающие по субботам в «Новос­тях спорта» тренеры футбольных клубов, стоящих в очереди на вылет из Бундеслиги. Я так и знал. Максимум минут десять я еще продержусь, и это ведь только в том случае, если повезет и в следующий раз меня отправят на поле «Бесплатная стоянка». Но сначала мне надо было бы пройти через «Старт» и обеспечить себе обязательную премию в четыре тысячи марок, которая причитается всем игрокам, кто проходит через него. Банк, хранитель неиссякаемых общественных богатств, как тогда еще верили, выплачивает деньги в качестве доказательства своей щедрости и в награду за то, что я, участник игры, являюсь горожанином Монополии — города, где каждый может разбогатеть. Не исключено, что теперь мне прямая дорога в тюрьму. Вероятно, лучшее в моем положении мне и не светит, ведь тюрьма Монополии для многих самое прекрасное место. За решеткой ничего не платишь! И никто еще не слышал о какой-нибудь несправедливости, которая могла бы там произойти. Я могу сидеть долго — пока не выпадет дублет, что происходит редко. Можно, конечно, заплатить моему другу за карточку «Бесплатное освобождение из тюрьмы», которую он уже давно держит у себя и теперь предлагает мне по льготной цене, — ну нет, я ведь не такой болван.

На самом деле я все прекрасно понимаю. Распоряжение «Отправляйтесь на Шлоссаллее» никто из тех, кто двигается по улицам Монополии, не может выдержать дольше десяти минут. Потому что каждый знает: в этой игре есть прирожденный победитель и проигравший. Тип победителя сочетает смелость и здравый смысл. К собственности и деньгам у него противоречивое отношение — он любит богатство, в нем дремлют азартный игрок и искатель приключений, но свои решения он принимает рационально. Он не побоится с размахом инвестировать, взять кредит, снизить до минимума налоги, в нужный момент купить и продать то, во что вложился. Чтение биржевых сводок для него наслаждение. И все это ни в коем случае не лишает его привлекательности. Хуже обстоит дело с человеком осторожным. Он привязан к своей собственности по доброй воле, ему нужны гарантии, ему легче накапливать запасы медленно и верно, вместо того чтобы один раз отважиться на великий поступок. Фантазия и интуиция для него подозрительны, лучше довериться твердым обещаниям. «Монополия», как правило, не вознаграждает за менталитет Плюшкина. Если за столом сидит игрок-победитель, то другой игрок чувствует себя не в своей тарелке. С самого начала он уже проиграл. Он сибарит и не собирается инвестировать, чтобы увеличить доход; он тратит деньги в свое удовольствие. Собственность сама по себе его не интересует. Но такое равнодушие из-за рокового влечения к гедонизму «Монополия» беспощадно наказывает. Успокаивающая подушка безо­пасности нужна тем, кто не хочет проиграть. Их девиз: «Никогда не инвестируй необдуманно!» Не зря же послевоенное время и «экономическое чудо» создали атмосферу, в которой «Монополия» имела огромнейший успех, и не только в Германии. Но просто скупать улицы, на которых останавливаешься благодаря удачной комбинации игральных костей, строить дома и отели, пока хватает денег, чтобы изжить «строительный зуд» — причуду барочных князей, — за это ты никогда не получишь признания в мире «Монополии». Кто легко поддается своим желаниям и не осторожничает, тот проиграет. Единственное утешение, что такой человек тоже приносит пользу обществу. Ведь чтобы другие могли выиграть, обязательно нужен проигравший — это принцип не только «Монополии», но и всех азартных игр.

Скоро я объявлю о банкротстве и покину игру, как бывало не один раз. Почему же, несмотря на неудачи, я все еще играю? Почему до сих пор, после семидесяти пяти лет на рынке, именно эта игра становится настоящим лекарством против депрессии в дождливый вечер? Секрет «Монополии» в том, что она нечто большее, чем коллективная игра. В нее играют даже тогда, когда знают, что никогда не выиграют. «Монополия» не шахматы и не настольная игра «Не сердись, дружок», это игра без интеллектуальных или педагогических амбиций, игра для молодого поколения, которое часто ее проклинает и все же потом играет в нее со своими собственными детьми. «Монополию» критикуют с момента возникновения: еще менеджеры «Паркер Бразерс», фирмы, которая позже заработает на этой игре миллионы, старательно хитрили, когда им предложили купить патент в 1934 году, говоря о «серьезных ошибках». «Монополия» — это не игра, а бог знает что: она длится слишком долго, не имеет ясной цели, она апеллирует к низменным инстинктам, и у нее такие нелепые правила, что можно с ума сойти, постигая их.

Ее топография и форма, масштаб и пространство представляют само совершенство. Хотя «Монополия» является игрой, она прежде всего город, в котором ничто не должно функционировать, однако все находит свое место; который принадлежит всем и для каждого является родиной. Игровая доска становится вторым домом: в нем каждый угол знаком и в нем ничего не меняется. В этом придуманном мире передвигаются с уверенностью, которая вряд ли может быть завоевана в мире реальном. Главное, что все остается на своем месте. Именно это западает в душу с юности и сохраняется там на всю жизнь. Как важно это было особенно во времена холодной войны, золотого века «Монополии», ко­гда миграция была не в чести, а господствовали традиционный уклад и личный опыт поколения родителей. Игра в «Монополию» означает, что есть стабильность и надежность. Чувствуешь себя всегда одинаково хорошо, победитель ты или проигравший. Кому придет в голову сдвигать вокзалы с осей симметрии квадрата, переносить тюрьму из отведенного ей угла или менять место Шлоссаллее перед «Стартом»? Это был бы чистейший вздор, потому что никто больше не играл бы в «Монополию». Золотая коробка осталась бы в шкафу, как бы сильно ни барабанил дождь за окном. <…> 

 

Перевод с немецкого Альбины Бояркиной

IISBN 978-5-89059-192-0
Издательство Ивана Лимбаха, 2013

А. В. Бояркина, перевод, 2013
Редактор И. Г. Кравцова
Корректор Л. А. Самойлова
Компьютерная верстка Н. Ю. Травкин
Н. А. Теплов, дизайн обложки, 2013
Издательство Ивана Лимбаха, 2013
Обложка, стр. 216, илл.