XII

Там, на другом конце света, есть один остров. Он называется W. 

Он вытянут с востока на запад; его наибольшая длина составляет примерно четырнадцать километров. Его общая конфигурация напоминает форму бараньего черепа с частично раздробленной челюстью.

У затерявшегося путешественника, у мореплавателя, оказавшегося невольно — или по своей воле — за бортом, у отважного исследователя, которого злой рок, страсть к приключениям или погоня за несбыточной мечтой закинули на эту россыпь островков вдоль раздробленной оконечности южно-американского континента, практически не было бы шансов добраться до W. И в самом деле, на берегу нет ни одного удобного места для высадки, зато есть мели, крайне опасные рифы вровень с поверхностью воды, отвесные базальтовые скалы без выступов, а западнее, в районе, соответствующем макушке черепа, — зловонные болота. Эти болота подпитываются двумя тепловодными реками Омега и Халда, чьи почти параллельные излучины очерчивают на коротком участке, в центральной части острова, плодородную и зеленеющую микромесопотамию. Глубоко враждебная природа окружающего мира, изрезанный рельеф, иссушенная почва, неизменно ледяной туманный пейзаж лишь подчеркивают чудесность этой отдающейся взору свежей и радостной равнины: здесь нет пустошей, овеваемых дикими антарктическими ветрами, нет расколотых откосов, нет чахлых водорослей, над которыми беспрестанно парят миллионы морских птиц, а есть нежные холмы, увенчанные дубовыми и платановыми рощами, пыльные дороги, окаймленные грудами сухих камней и высокими тутовыми кустарниками, в окружении больших полей черники, репы, кукурузы и сладкого картофеля.

Несмотря на удивительную мягкость климата, ни огненноземельцы, ни патагонцы на W не селились. Когда группа переселенцев, потомки которых составляют в настоящее время все население острова, обосновалась здесь в конце XIX века, W был совершенно пустынным островом, подобно большинству островов региона; приблизиться к нему мешали туманы, рифы и болота; исследователи и географы не доводили до конца, а чаще всего просто не предпринимали изучение его очертаний, и на многих картах W либо вообще отсутствовал, либо был отмечен расплывчатым безымянным пятном, чьи неясные контуры едва отделяли море от суши.

Согласно традиции открытие и даже название острова восходит к некоему Уилсону. Из этой единогласно признанной точки отправления выводились самые разные версии. В первой — Уилсон был сторожем маяка, чья халатность якобы привела к ужасной катастрофе; во второй — главарем группы каторжан, которые взбунтовались, когда их перевозили в Австралию; в третьей — очередным капитаном Немо, презревшим общество и мечтавшим построить идеальный Город. Четвертая версия, довольно близкая к третьей, но смещающая акценты, представляет Уилсона чемпионом (по словам некоторых, тренером): вдохновленный олимпийским начинанием, но отчаявшийся из-за возникших в то время у Пьера де Кубертена трудностей, а также убежденный в том, что олимпийский идеал непременно будут выставлять на посмешище, осквернять, извращать, использовать в гнусных меркантильных интересах и склонять к самому мерзкому соглашательству именно те, кто вызывались ему служить, он решил поставить на карту все и вдали от шовинистических склок и идеологических манипуляций основать новую Олимпию.

Подробности этих традиционных преданий неизвестны; их достоверность ничем не подтверждается, но это имеет не очень большое значение. Находчивые домыслы, строящиеся на изучении определенных обычаев (например, привилегий, предоставленных той или иной деревне) или до сих пор употребляемых отчеств, могли бы, вероятно, прояснить историю W, уточнить происхождение переселенцев (о них точно известно лишь то, что они были белыми, западными европейцами, почти исключительно англосаксами: голландцами, немцами, скандинавами, представителями того надменного класса, который в Соединенных Штатах называют WASP), их численность, законы, которые они себе дали, и тому подобное. Был ли W основан пиратами или спортсменами, это, в сущности, мало что меняет. Несомненно, достоверно и поразительно другое: сегодня W — это страна, где царит Спорт, это нация атлетов, для которой Спорт и жизнь сливаются в едином, великом усилии. Гордый девиз

FORTIUS! ALTIUS! CITIUS!

 украшающий монументальные портики перед деревнями, великолепные стадионы с ухоженными гаревыми дорожками, гигантские стенные газеты, в любое время дня сообщающие результаты соревнований, ежедневные триумфы, устраиваемые победителям, одежда жителей — серая тренировочная форма с огромной белой буквой W на спине, — таковы первые зрелища, с которыми сталкивается вновь прибывший. Очарованный и восторженный (кого не восхитят эта дерзновенная дисциплина, этот повседневный героизм, эта борьба плечом к плечу, это упоение победой?), он поймет, что жизнь служит здесь величайшему прославлению Тела. Впоследствии мы увидим, как это атлетическое призвание определяет жизнь Города, как Спорт правит W, сколь глубоко он сформировал общественные отношения и индивидуальные устремления.

XVIII

 Очевидно, что принципы спортивной жизни W (взять хотя бы самые элементарные примеры ее организации: существование деревень, состав команд, критерии отбора) нацелены исключительно на драматизацию борьбы или, если угодно, на экзальтацию победы. Можно сказать, что в этом смысле не существует человеческого общества, способного соперничать с W. Здесь Struggle for life — закон; даже сама борьба еще ничто, обитателей W воодушевляет не любовь к Спорту ради Спорта и не любовь к достижению ради достижения, но жажда победы, победы любой ценой. Зрители на стадионах никогда не прощают побежденных Атлетов, но и не жалеют аплодисментов для победителей. Слава победителям! Горе побежденным! Для профессионального спортсмена, каковым является житель любой деревни, победа — единственно возможный выход, единственный шанс. Победа на всех уровнях: в своей команде, в соревнованиях с другими деревнями и, наконец и особенно, в Играх.

Как и все другие моральные ценности общества W, эта экзальтация триумфа нашла свое конкретное выражение в повседневной жизни: в честь Атлетов-победителей устраиваются грандиозные церемонии. Конечно, победителей прославляли во все времена; они поднимались на пьедестал почета, в их честь исполняли государственные гимны, им вручали медали, статуэтки, кубки, грамоты, венки, их объявлял почетными гражданами родной город, их награждало правительство. Но все эти прославления и чествования — ничто по сравнению с тем, что Нация W преподносит тем, кто оказался ее достоин. Каждый вечер, вне зависимости от статуса проведенных днем соревнований, трое первых в каждом виде поднимаются на пьедестал почета под продолжительные аплодисменты толпы, которая бросает им цветы, конфетти, платки, принимают из рук официальных каллиграфов гербовый диплом, увековечивающий их достижение, получают отличительную привилегию поднять знамя своей деревни на вершину олимпийского флагштока. Затем призеры — в сопро­вождении факельщиков и знаменосцев, ответственных за выпускание голубей и походного духового оркестра — препровождаются в большие гостиные центрального стадиона, где для них устраивают ритуальный прием, поражающий блеском и роскошью. Они снимают спортивную форму и получают на выбор какой-нибудь великолепный костюм, вышитый мундир, шелковую накидку со сверкающими шнурами и галунами, красочный китель, усыпанный украшениями, фрак, камзол с жабо и кружевами. Их представляют Официальным лицам, которые поздравляют их и поднимают бокал за их здоровье. Победителей вовлекают в круговорот тостов и возлияний. В их честь устраивают банкет, который нередко продолжается до зари: им предлагают самые восхитительные блюда, самые утонченные вина, самые изысканные мясные закуски, самые сладкие десерты, самые хмельные и крепкие алкогольные напитки.

Разумеется, празднования, прославляющие победителей главных Игр, устраиваются с бульшим размахом и пышностью, чем праздники в честь победителей классификационных и местных чемпионатов. Но это, пусть и явное, отличие — не самое главное для понимания системы ценностей, принятой на W. Куда более значительной и одной из наиболее оригинальных черт общества W является то, что побежденных не только отстраняют от этих празднований, — это всего лишь проявление элементарной справедливости, — но начисто лишают вечернего приема пищи. И действительно, если питание получали бы и победители и побежденные, единственной привилегией победителей оказалась бы пища лучшего качества, пища праздничная вместо пищи будничной. Не без основания организаторы пришли к выводу, что этого вряд ли достаточно для поддержания необходимой боеспособности Атлетов на состязаниях высшего уровня. Чтобы какой-нибудь Атлет выиграл, прежде всего необходимо, чтобы он захотел выиграть. Несомненно, мечта о личной славе, жажда сделать себе имя, национальная гордость являются сильной мотивацией. Но в решающий миг — когда человек должен показать все, на что он способен, пересилить себя и почерпнуть в последнем рывке энергию, которая позволит ему вырвать у соперника победу, — совсем небесполезно, чтобы к спортивному азарту подключился примитивный механизм выживания, почти инстинктивный защитный рефлекс. То, что ожидает Атлета на острие его победы, намного превосходит неминуемо мимолетный престиж его физического преимущества; одно лишь получение дополнительного ужина — гарантия лучшего физического состояния, обеспечение лучшего пищевого баланса, а следовательно, и лучшей спортивной формы.

Здесь можно оценить, каким изощренным образом система питания W врастает в глобальную систему общества и даже становится одним из главных его сочленений. Разумеется, само по себе отстранение от вечернего приема пищи вовсе не представляет угрозы для здоровья. В противном случае на W давно бы уже не было спортивной, да и самой обычной жизни: и действительно, элементарный подсчет показывает, что в лучшем случае, то есть во время классификационных чемпионатов, из общего числа 1320 Атлетов лишь 264 имеют возможность поужинать. После местных чемпионатов или отборочных состязаний их число уменьшается до 132, а по завершении Игр их остается всего-навсего 66, то есть ровно по одному из двадцати. Но в таком случае подавляющему большинству Атлетов приходилось бы страдать от хронического недоедания. Однако это вовсе не так: спортивный режим предусматривает три приема пищи в день, первый — рано утром, до разминочного кросса, второй — в полдень, после трениро­вочных мероприятий, третий — в 16 часов, во время традиционного перерыва, отделяющего отборочные соревнования от финальных. Зато рацион всех кормлений подсчитан таким образом, чтобы диететические и энергетические потребности атлетов удовлетворялись не полностью. В нем почти отсутствует сахар и витамин В₁, необходимый для усвоения углеводов. Иначе говоря, Атлеты пребывают в режиме постоянной питательной недостаточности, который в более или менее долгосрочной перспективе угрожает серьезно ослабить мышечную сопротивляемость. А ужин победителей, со свежими фруктами, натуральными винами, сушеными бананами, финиками, клубничным джемом, вареньем и шоколадными медалями, является с этой точки зрения настоящей углеводной регенерацией, необходимой для поддержания Атлетов в хорошей форме.

Явный недостаток этой методики состоит в том, что, поощряя победителей и строго наказывая побежденных мерами, влияющими на физиологическое состояние соревнующих-ся, она может еще больше увеличить разрыв между Атлетами и привести к ситуации замкнутого круга. Одержавшие победу сегодня, вознагражденные дополнительным сахарным рационом, имеют все шансы оказаться победителями и завтра; дальше — больше: одни становятся все сильнее и сильнее, а другие — все слабее и слабее. Разумеется, это лишило бы соревнования всякого интереса, поскольку результаты были бы, так сказать, заранее известны. Дабы исправить этот недостаток, организаторы не предпринимали никаких специальных мер; вместо того чтобы запретить победителям выходить на стадионы на следующий день после победы (это явно противоречило бы самому духу жизни W), они предпочли — в очередной раз демонстрируя мудрость и глубокое понимание человеческой души — довериться тому, что они, посмеиваясь, называют природой. Опыт подтвердил правоту организаторов. Победителей не отстраняют от соревнований следующего дня. Но накануне они чаще всего проводят бессонную ночь и возвращаются в корпуса только к утренней перекличке. На праздничном банкете они, изголодавшись по сахару, набрасываются на еду и прожорливо объедаются. Опьяненные своей победой, они отвечают на все тосты, поднимаемые в их честь, мешают вина и ликеры, напиваются и заваливаются под стол. Нетрудно понять, почему в этих условиях крайне редко случается, чтобы один и тот же Атлет добился победы два раза подряд. Для победителя было бы благоразумнее исключить или, по крайней мере, ограничить возлияния, правильно выбирать и умеренно потреблять предложенные блюда. Но искушение чествуемых лауреатов столь велико, что устоять перед ним способен лишь редчайший, особо закаленный характер. Впрочем, никто их к воздержанию и не побуждает, ни Официальные лица — которые ежеминутно призывают их осушать бокалы, — ни Спортивные руководители, которые, заботясь о команде в целом, заинтересованы в том, чтобы быстрая и регулярная смена победителей гарантировала максимальному количеству Атлетов необходимую энергетическую поддержку в виде этих вечерних трапез.