Отрывок из книги.

Часть первая

Теперь Конрад, прежде чем утром отправиться в школу, - как всегда, вовремя, - еще две-три минуты стоял у себя в комнате и озирался по сторонам. Эта маленькая пауза, возможность внутренне собраться, была ему необходима настолько, что, пока он умывался и одевался, он не забывал о том, что ее непременно надо соблюсти. Ибо лишь таким образом, бегло оглядев все кругом, Кокош мог в известной степени успокоиться насчет того, что где-то что-то осталось без внимания и не было приведено в порядок - нечто, способное потом угрожающе надвинуться на него. Однако толика бдительности, как можно было бы это назвать, сторожила не только определенный круг вещей и дел, которые можно было бы пересчитать по пальцам: расписание уроков, время начала футбольного матча, диспозиции и их исполнение, карандаши, часы занятий по фехтованию, - она, эта бдительность, выходила за пределы означенного круга и пыталась что-то разведать во внешней и уже не так хорошо известной сфере жизни, которая, как второй двор, окружала первый, внутренний, однако не содержала вещей или дел, перечисляемых по пальцам. Там тоже мог царить беспорядок, там можно было что-то забыть, оттуда могло надвинуться нечто угрожающее.
...
Часто случается, что взрослый человек, которому надо узнать, как пройти на ту или иную незнакомую улицу или получить другую справку подобного рода, охотно спрашивает об этом у такого ладного и опрятного мальчугана, каким был Конрад. В этих случаях Кокош всегда пугался. Однажды какой-то полицейский, по-видимому, этой части города не знавший, попросил его сказать, где тут поблизости магазин письменных принадлежностей, ведь ему как школьнику это наверняка известно. И Кокош был едва способен пробормотать, что от него требовалось. После того, как господин в полицейской форме удалился в указанном направлении, Конрад остался стоять в растерянности, хотя в последнее время он уже начал бороться с этим состоянием. И теперь ему было стыдно, как будто его высекли. Он пошел домой; здания и тротуары у него перед глазами словно тонули в воде или казались совершенно пустыми и плоскими, так мучительно пытался он справиться с этим явлением, взявшим над ним верх и столь сильно выбившим его из привычной колеи.

Отрывок из книги.

Часть вторая

На другое утро Конрад скорым поездом при- был в свой родной город и покатил в автомобиле по его широким шумным улицам, тянувшимся в свете хмурого дня, который повсюду оседал на мостовую влажной слизью. Машина прогрохотала по мосту на другую сторону канала - впрочем, Конрад этого почти не заметил, - свернула направо, прошмыгнула вдоль ряда домов и остановилась перед домом, который был теперь уже не последним в этом ряду, так как тем временем за ним построили еще четыре. Кроме того, штабеля бревен напротив, на откосе возле канала, исчезли.
Похороны отца состоялись только через день. Кончина Лоренца была тихой и скорой - паралич сердца, которого врачи рано или поздно ожидали. Необходимые формальности и всякие мелочи сразу же - спасибо ей! - энергично взяла на себя тетя Берта. На похоронах сын усопшего шел с нею рядом.
На следующий день он еще раз в одиночестве навестил кладбище и могилы родителей, которые, казалось, слились воедино, почти исчезнув, под холмом цветов и венков. Белое весеннее солнце нетерпеливо пробивалось там и сям, своими бледными и быстро гаснущими лучами чертило решетки на отдаленных зданиях и на стене ритуального зала посреди кладбища. Мостовую местами высушил ветер, но здесь, на посыпанных гравием дорожках, все еще было влажно, и земля перед могилами с жухлою травой, в которой пока не пробились свежие ростки, выглядела по-зимнему суровой.
На секунду у Конрада стиснуло горло невыносимой болью: мама. Потом отпустило.
Словно огненный луч ударил в него из холодной земли: Марианна.
Будущее с ней разверзлось у самых его ног. С момента своего возвращения он почти каждый свободный час проводил у нее, вовлекаясь в предстоящее обладание, и с особым наслаждением ощущал легкое противодействие той разделительной линии, какую прочертило чересчур строгое воспитание. Если вообще случалось, что Конрад вдруг слегка задевал эту линию, то он прямо-таки с удовольствием, недолго раздумывая, опирался на барьер, за которым стояла его невеста, словно иначе и быть не могло. Он догадывался, что ее поведение как супруги будет с первой же минуты в точности противоположным нынешнему. Выражение лица у Марион со времени их официальной помолвки сделалось немного строже. Можно было сказать, что оно сделалось более стабильным, - не будь это таким противным биржевым словечком.

Отрывок из книги.

Часть третья

Марианна очень изменилась. Теперь, когда она вечерами лежала в постели рядом с Кастилетцом и читала, видно было, как загорели ее руки, едва прикрытые короткими рукавами ночной рубашки. Она бесспорно делалась все более стройной - это говорили все. Однако главная перемена совершалась не с ее телом, хоть и коснулась его в первую очередь, - она происходила под ее уже загорелым лбом, там, где обозначалась относительно глубоко западавшая переносица. Она стала решительной. Это можно было сказать по ее лицу. В ее мозгу прочно укоренились воля и некий путь, независимо от того, предстояло ли ей пройти этот путь летом, с теннисной ракеткой в руке, или будущей зимой на лыжах, к чему она готовилась уже теперь, часами упорно занимаясь специальной гимнастикой, а может быть, изучая в закрытом бассейне технику правильного дыхания, превращавшую женское лицо в рыбью морду с широкой пастью, которая через равномерные промежутки времени высовывается из воды. Однако Конрад старался говорить с ней исключительно по-деловому, а когда речь заходила о спорте, что случалось нередко, поскольку она о многом его спрашивала, то он излагал свою точку зрения сразу, невольно оказываясь в русле ее пристрастий. Для иной точки зрения - критической и вне этого русла - у него не было твердой почвы под ногами. Того, что он не принимал деятельного участия в ее занятиях, хотя владел этими видами спорта, она как будто бы не замечала и нисколько не обижалась.
Играли в теннис. Марианну тренировал Дурахер, поставив теперь одного из "молодых людей" - по каким-то непонятным причинам его звали Пегги - по другую сторону сетки; сам же он, находясь в нескольких шагах от Марианны, следил за каждым ее движением и время от времени поправлял ее окриками. Площадку повыше корта некоторые использовали для того, чтобы загорать, а зрители этих начальных занятий сидели на скамьях по краям площадки. Среди них был и Конрад, однако в уличном костюме. Сегодня он чувствовал себя лучше, чем в последнее время, и у него было приятное ощущение от того, что в него вселилась какая-то невосприимчивость к окружающему. При всех возгласах, смехе и разговорах он слышал время от времени свист и трели птиц, доносившиеся из парка, особенно из фруктового сада, слышал отчетливо и не без удовольствия, которое, возможно, заключалось в том, что у него было более полное ощущение пространства, нежели у тех, кто рассуждал, что у Марианны есть задатки для хорошего удара, просто смотрел на игру или был занят разговорами на злобу дня и о делах соседа. Солнце проникало повсюду, все глубоко и сильно прогревая. Для Кастилетца это было первое в нынешнем году апрельское солнце, какое он действительно чувствовал.